Псковская Православная Миссия в 1941—1944 гг. Миссионерский аспект деятельности. (Окончание)
История церкви
67 мин.
Миссионерский аспект деятельностиНачало см. «Православная община». № 55
Издательская деятельность Миссии
Одним из активных направлений практической деятельности Псковской миссии стала издательская работа. На печатные издания Миссии у населения был огромный спрос. Однако полностью обеспечить ими всех верующих, окормляемых «Православной Миссией в освобожденных областях России», было трудно. Несмотря на некоторую поддержку печатания миссионерских изданий со стороны отдела пропаганды, дело это требовало крупных затрат. Другая трудность была связана с транспортировкой уже готовой продукции, ведь типография «по причинам технического характера» находилась в Риге. Тут же помещалась и редакция печатного органа Миссии, — периодического журнала, предназначенного для областей, находящихся в ведении Православной МиссииГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 1, л. 13. Ответственным редактором этого издания был И.П. ЧетвериковБалевиц З.В. Указ. соч. С. 42.. Журнал имел довольно обычное название — «Православный христианин». Начало его издания было положено в августе 1942 г., спустя год после основания Псковской миссии.
В первый год было издано пять номеров журнала, по 30 тыс. экземпляров каждый номер. В 1943 г. число номеров выросло до 14, хотя тираж некоторых с 30 тыс. опустился до 20 тыс. экземпляров. Помимо «Православного христианина» печатались молитвенники (100 тыс. экз.) и накануне 1943 г. вышел Православный календарь на этот год (30 тыс.), имевший большую популярностьГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 1, л. 13..
К сожалению, сведений об издательской деятельности Миссии совсем немного, и потому невозможно установить, что еще было выпущено для нужд христианского просвещения. Несомненно, что миссионерское служение и евангелизацию невозможно представить без Священного писания. Именно его издание и обеспечение им верующих христиан должно было стать одной из главных забот Псковской миссии, как это было всегда во внешней миссии, обращенной к нехристианскому населению окраин России или действующей в других нехристианских странах.
Немалую роль в миссионерском делании, конечно, сыграл журнал «Православный христианин». Несмотря на то, что редакция находилась в Риге, зачастую сбор, подготовка материалов и нередко написание статей осуществлялось членами Миссии, в частности работниками Управления Миссии. Это совсем не случайно, так как журнал (как указывалось выше) по сути являлся печатным органом Православной Миссии. В нем Управление Миссии публиковало свои циркулярные распоряжения, обращения к православным христианам митр. Сергия (Воскресенского), известия, касающиеся жизни Православной Миссии, сведения о новых назначениях и рукоположениях во священники, праздничные послания Миссии своей пастве. На этой, так сказать, официальной части журнала издатели не останавливались, и его остальное содержание как раз и носило просветительский характер и было не менее важным. Материалы здесь были самые разнообразные: поучения святых отцов церкви, например, св. Иоанна Златоуста «О необходимости и силе покаяния» и др.; проповеди исповедников веры и святителей-современников XX в., таких как патриарх Тихон «Мысли о Церкви», архиеп. Рижский Иоанн (Поммер) «Жажда бессмертия», еп. Охридский Николай (Велимирович) из Сербии «Русскому ветерану, который оплакивает свою распятую Родину» (все трое ныне причислены разными церквами к лику святых — прим. ред.); cтатьи, подготовленные редакцией журнала и членами Миссии, например, о. Кириллом Зайцом «Роль женщины в борьбе за Церковь Христову». Другие материалы посвящались вероучительному аспекту: «Крест (Христов) Господень», «Слава Божией Матери в Ее св. иконах»; каритативному направлению: «Будь ближе к человеку». Делалась даже попытка разобраться, в чем причина тяжелых испытаний, обрушившихся на Россию, на Русскую церковь: «Русскому патриоту — верному сыну св. Православной церкви». Уделялось внимание подвигу исповедников веры, положивших душу свою за св. Церковь, за свою паству. В одном из номеров было опубликовано циркулярное распоряжение Миссии о восстановлении уничтоженных за годы гонений летописей приходов, о составлении списков погибших священнослужителей и о подробном описании приходской жизни в период гонений. Отсылаться должны были эти документы в Управление Миссии. Этот призыв Православной Миссии свидетельствует о том, что миссионеры понимали, насколько важна история РПЦ нового, советского периода, они видели в этом свой долг христианина — восстановить имена новомучеников за веру Христову. Это же говорит нам, как серьезно и ответственно относились к своему положению деятели Псковской миссии, независимо от того, сколь долгий срок отпустит им Господь для их служения на израненной русской земле. С подобным призывом собирать материалы «о мучениках за веру» времен революции, гражданской войны и массовых чисток диктатуры пролетариата обращался еще во время войны Богословский институт в Париже. Призыв был тогда «горячо воспринят архиеп. Латвийским Иоанном (Поммером), поручившим это дело благочинным…»Балевиц З.В. Православное духовенство в Латвии 1920—1940. Сб. документов. Рига, 1962. С. 8..
Была в журнале и постоянная рубрика «Ученые люди и вера в Бога». Она посвящалась Амперу и Бисмарку, Песталоцци и Пушкину, Павлову и Лейбницу. Уделялось место и классикам русской литературы. Произведения А. Плещеева, А. Майкова, А. Ремизова, Ф. Достоевского можно было прочесть в «Православном христианине». В одном из номеров были опубликованы воспоминания о. Сергия Ефимова о начале его служения на псковской земле и о первых шагах Православной Миссии в Пскове в августе 1941 г.
Главное, что хотели донести издатели «Православного христианина» до своих читателей, это понимание закономерности трагических событий последних 20 лет. Народ православный в своем большинстве по сути отвернулся от Бога. Продолжая совершать обряды, соблюдая внешние стороны культа, на деле он все дальше уходил от праведных и истинных путей Царя Святых
(Откр 15:3). Только покаяние и оживление духовной жизни могло вернуть его в лоно Церкви.
По-видимому, в таком направлении проходила подготовка миссионеров-священников на Богословских курсах в Вильно. Ведь и обучение на курсах, и издание номеров «Православного христианина» проводились фактически одними и теми же людьми — членами «Православной Миссии в освобожденных областях России».
Миссия, катехизация, христианское просвещение
Особенно яркий талант проповедника, пастыря, миссионера проявил в Псковской миссии о. Георгий Бенигсен. Он руководил столом по развитию христианской культуры при Управлении Миссии и много сил отдавал работе с детьми и молодежью. Так, осенью 1942 г. по предложению Псковского отдела пропаганды о. Георгий взял на себя заведование отделом детских передач Псковского радиоузла. К подготовке и непосредственно выходу передач о. Георгий привлекал воспитанников Церковной школы (им, собственно, основанной), а также «лучшие художественные силы города»ГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 3, л. 14.. Успех передач привел к тому, что заведующий Псковским радиоузлом предложил о. Георгию Бенигсену «выступать с еженедельными докладами на религиозные темы»ГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 3, л. 14.. Названия некоторых дошли и до нас: первый доклад «Ученые о религии» был прочитан 30 сентября, а через неделю выступление миссионера было посвящено 550-летию со дня смерти прп. Сергия Радонежского — «Игумен всея Руси». Передачи транслировались в вечернее время, чтобы их могли слушать и те, кто «не имеет возможности или желания посещать храм»ГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 3, л. 14.. Сам о. Георгий в своем докладе начальнику Миссии подчеркивает огромную важность того, что «церковное слово впервые в России зазвучало и по эфиру…»ГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 3, л. 14.. А с подключением к псковскому радиоузлу и более отдаленных районов (Остров, Порхов, Дно) возможности христианской Миссии на псковской земле возрастали во много крат. Молодой священник использовал все средства, в том числе и современные, все способы для того, чтобы нести людям Слово Божие…
Но и кроме радиопрограмм, о. Георгий много занимался христианским просвещением и делами милосердия.
Павел Жадан, приехав в Псков в 1942 г. для организации нелегальной работы НТС, отмечает, как активно действовали в тяжелейших условиях оккупации члены Православной Миссии по христианскому просвещению псковичей.
На территории Кремля, там, где располагалось Управление Миссии, в колокольне кафедрального собора, на втором этаже, над свечным заводом, находился один из миссионерских очагов — «…молодежь своими силами привела помещение в порядок для сборов младших и для литературного кружка старших. Там же с молодежью по группам велись беседы на религиозные темы». Основная задача литературного кружка — «воспитание в патриотическом национальном и православном духе…»Жадан П.В. Русская судьба: Записки члена НТС о гражданской и второй мировой войне. Нью-Йорк, Посев, 1989. С. 160—161. В этом случае к катехизической работе с детьми присоединялась и их подготовка к жизни в «новой» России, а главное — к служению своей Родине. Потому неслучайно, как пишет П.В. Жадан, «…работа с младшими была фактически подпольной скаутской работой»Жадан П.В. Русская судьба: Записки члена НТС о гражданской и второй мировой войне. Нью-Йорк, Посев, 1989. С. 160, в организации которой не последнюю роль играл автор этих строк — активный член НТС. Лозунг этого союза гласил: «За Россию без немцев и без большевиков»Жадан П.В. Русская судьба: Записки члена НТС о гражданской и второй мировой войне. Нью-Йорк, Посев, 1989. С. 107. Именно с таким акцентом и велось воспитание детей в этих группах. Однако такая скаутская программа, принятая в России еще в 1909 г. и развитая в национальном духе в 1930-е годы в Югославии, упоминается лишь однажды в связи с занятиями на территории Кремля. В других случаях миссия и евангелизация очень тесно переплелись с каритативной деятельностью миссионеров-священников и христиан, содействующих служению Православной Миссии. Сами дела милосердия порой живее речей и выступлений и очень часто являются свидетельством дела Христова и исполнения Его заповеди о любви к ближнему. Оттого не всегда легко и верно разделять миссионерскую и каритативную, благотворительную деятельность. Ведь и одна, и другая являются теми делами, без которых наша вера мертва, без которых невозможно зажечь огонь любви Христовой в сердцах людей.
Осенью 1942 г. настоятель храма св. вмч. Дмитрия Солунского в Пскове о. Георгий Бенигсен по благословению экзарха Сергия открывает при своем приходе приют для сирот на 15 человек. Для этого был отремонтирован церковный дом, где, собственно, и жили дети. О. Георгий обратился к пастве с призывом помочь в создании приюта. Силами прихода была собрана вся необходимая обстановка: кровати, мебель, постельное белье, столовая и кухонная посуда. Воспитанники приюта были обеспечены продуктами, которые приобретались на средства, пожертвованные прихожанами, а частично приносились и самими прихожанами. При этом настоятель отмечал чрезвычайную отзывчивость христиан: благодаря их усилиям во многом и стало возможно открытие приюта. В основном возраст воспитанников колебался от 8 до 15 лет. Некоторые из них здесь, под сенью Дмитриевского храма, стали членами христианской Церкви, были крещены о. ГеоргиемГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 6, л. 1.. Кроме того, что в приюте детей готовили к таинству Крещения, наставляли в православной вере, велась, что особенно важно, подготовка подростков 13—15 лет к миссионерскому служению, к «религиозно-воспитательной работе среди детей и молодежи»ГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 3, л. 14.. Этот момент подчеркивается мною неслучайно, ибо здесь я вижу черты нового в миссионерской работе православной церкви в России, черты того опыта, который приобрел о. Георгий в общении с деятелями РСХД в Латвии в 30-е годы. Действительно, миссионерам-подросткам и молодежи гораздо легче понять и найти контакт со своими сверстниками, нежели миссионеру-священнику, который нередко просто не обладает опытом общения и научения невзрослых христиан. И наконец, в такой подготовке я вижу зачатки катехумената в Псковской миссии. Одним из непременных условий катехумената является наличие школ катехизаторов и миссионеров. Прототипом такой школы и являлся приют подростков-сирот при Дмитриевской церкви, наряду с Богословскими курсами в Вильно, основной задачей которых было насыщение Псковской миссии священниками и миссионерами.
Кроме того, стараниями неутомимого миссионера здесь же, при храме св. вмч. Дмитрия, в октябре 1942 г. открылись церковный детский сад и церковная школа. В детский сад, как и положено, принимались дошкольники, а в школу приходили дети, окончившие четыре класса начальной школы, ибо Дмитриевская церковная школа заменила собой недействующую гимназиюГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 3, л. 14..
Помимо этой каритативной и катехизической деятельности, развернутой о. Георгием на базе вверенного ему прихода и при живейшей помощи прихожан, он приступает к преподаванию Закона Божия в Псковской художественной школе, которая в 1942 г. насчитывала 60 учащихся в возрасте от 17 до 22 лет. Сам миссионер сообщал об этом начальнику Миссии так: «…моя первая встреча с этой молодежью, против всех ожиданий, произвела на меня чрезвычайно отрадное впечатление. С этой молодежью работать можно, и работа может быть плодотворной и интересной»ГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 3, л. 14..
Несмотря на скудость документов, отражающих деятельность Миссии, плоды служения о. Георгия Бенигсена были видны. Именно воспитанники школы помогают своему наставнику в проведении христианских радиопередач для детей, и то поле деятельности, которое я попытался описать, свидетельствует о том, что о. Георгий опирался на помощь своих помощников, среди которых большинство, видимо, было еще совсем молодо. Известно, что церковная школа пользовалась большой популярностью, в 1943 г. в ней обучалось около 150 детей. Однако в конце этого же года школа была закрыта оккупационными властями, так как все дети старше 12 лет были сделаны работообязаннымиЖадан П.В. Русская судьба: Записки члена НТС о гражданской и второй мировой войне. Нью-Йорк, Посев, 1989. С. 161.. Но труды этого пастыря были не напрасны: во время эвакуации Миссии из Пскова в феврале 1944 г. вместе с о. Георгием уезжают тринадцать его воспитанниковБалевиц З.В. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941—1944). Рига, 1967. С. 35., которые вслед за своим наставником выбрали путь апостольского служения.
Сохранились факты и о деятельности других членов Православной Миссии. При церкви прп. Варлаама Хутынского, также находящейся в Пскове, миссионер о. Константин Шаховской организовал школу, в которой обучалось 80 детей. В Пушкиногорском районе о. Владимир Толстоухов основал 17 подобных школ, а в Красногородском районе 15 начальных школ находились под окормлением служащего в тех местах миссионера-священника Федора Ягодкина. Он преподавал Закон Божий и основы церковного пенияБалевиц З.В. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941—1944). Рига, 1967. С. 35..
Я думаю, не оправданы были претензии советских историков, обвинявших Православную Миссию в том, что она подмяла под себя всю систему народного образования. По словам очевидцев, «русские школы в Пскове были и городские, и церковные, и программы у них, соответственно, были различные; никто к преподаванию Закона Божьего не принуждал»Жадан П.В. Русская судьба: Записки члена НТС о гражданской и второй мировой войне. Нью-Йорк, Посев, 1989. С. 168.
В то же время неоспоримо то, что Православная Миссия особенное место уделяла просветительной работе с детьми. Этому посвящена часть одного из распоряжений Управления Миссии, где настоятелям приходских храмов вменялось «обучать сверх всего детей своих прихожан в приходской школе Закону Божьему, правильному разумению церковных обрядов, чтению, письму и др. предметам, полезным в общежитии…» При этом настрого воспрещалось взимать плату за обучение или использовать обучаемых детей в своих работахГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 1, л. 27..
О. Алексей Ионов в школах г. Острова и его пригороде проводил занятия по Закону Божию. А до этого он принял участие в учительской конференции, которая состоялась в 1942 г. накануне начала учебного года. Она имела главной целью — выработать новую программу преподавания в школах района. Именно о. Алексей сумел доказать необходимость христианского обучения в школе и добился того, что преподавание Закона Божия было принято во вновь выработанной школьной программеПрот. Алексей Ионов. Указ. соч. 1955, № 55. С. 12—13. Хотя дело осложнялось нехваткой законоучителей, о. Алексей не унывал, и в те села, куда он физически не мог добираться для занятий с детьми, отправлялись молодые советские педагоги, получив благословение батюшки и Евангелие в подарок. Не беда, что некоторые из них впервые открывали Слово Божие. «В условиях фронта, полного разорения, нищеты и голода такая «система преподавания», когда сам учитель вместе с детьми изучает Писание и старается жить им»Прот. Алексей Ионов. Указ. соч. 1955, № 55. С. 14, по признанию самого о. Алексея, показалась вполне возможной.
Островский благочинный много общался с детьми и вспоминает об этом в своих «Записках»: «Моими лучшими друзьями в России были дети. Работа в школе была самая благодарная»Прот. Алексей Ионов. Указ. соч. 1955, № 55. С.14.
Но и помимо школьных стен рядом с о. Алексеем всегда были дети. Он отогревал их в своем скромном церковном доме, где они порой жили по несколько месяцев, спасаясь от голодной смерти, готовил к таинству Крещения и крестил, для многих становясь и крестным и почти родным отцом. После каждого крещения своих маленьких подопечных о. Алексей видел в их глазах такую благодарность, какой уже никогда не забыть, и ему хотелось повторить еще и еще раз: «какая радость быть священником!»Прот. Алексей Ионов. Указ. соч. 1955, № 55. С.15Детей было великое множество, и они неотступно окружали батюшку, помогали в церковной службе, «в храме занимали всегда первые места, терпеливо выстаивая длинные наши, такие недетские богослужения»Прот. Алексей Ионов. Указ. соч. 1955, № 52. С.12.
Приступив к возрождению церковной приходской жизни в г. Острове, о. Алексей Ионов очень быстро налаживает отношения и со своей многочисленной паствой — христианами старшего поколения, силами которых и восстанавливались поруганные храмы, и с теми молодыми людьми, которые о вере Христовой мало что знали, опыта церковной жизни не имели, а некоторые не были и крещены. Именно из них сложился Евангельский кружок, в котором миссионер проводил беседы — «евангелизацию» — дважды в неделю. Очень быстро число участников этого кружка достигло 40 человек. «Среди них были врачи, учительницы, портнихи и просто домашние хозяйки»Прот. Алексей Ионов. Указ. соч. 1955, № 55. С. 14. О. Алексей пишет: «Если бы я сделал хотя бы одно объявление о наших занятиях в кружке, то число членов умножилось бы намного больше»Прот. Алексей Ионов. Указ. соч. 1955, № 55. С.14. И лишь одно останавливало в этом священника — огромное количество церковной работы на территории в радиусе 50—70 км. Слишком мало сил и времени оставалось для того, чтобы развернуть массовую евангелизацию, колоссальную потребность в которой невозможно было не заметить.
Дела милосердия. «Внутренняя миссия»
Подобно тому, как в г. Гдове священником Иоанном Легким было образовано добровольное «филантропическое» общество «Народная помощь», целью которого была поддержка нуждающихсяБалевиц З.В. Православное духовенство в Латвии 1920—1940. Сб. документов. Рига, 1962. С.36., так и в г. Острове местный благочинный о. Алексей Ионов основывает «Русский Красный крест». Его деятельность была направлена на помощь военнопленным из Красной армии. В этом о. Алексею помогали и те, кто посещал «евангельский» кружок, и те, кто еще не мог не только называться церковными людьми, но и еще до конца не пришел к вере. Так говорил воспитанник ленинградского Педагогического института им. Герцена: «Хотя я не верю в Бога, но я от Него не отрекаюсь. Докажите мне как следует, и я уверую!…»Прот. Алексей. Ионов. Указ. соч. 1955, № 52. С. 11. То, что и такие люди, проявляя «самоотверженность, настойчивость и подлинное христианское милосердие», наравне с уважаемым ими православным священником творили дела милосердия, свидетельствует, что путь истины все-таки уже был выбран, несмотря на то, что сакраментально в церковное общество верных они еще не вошли.
«Русский Красный крест» взял на себя попечение об одном лагере для военнопленных. Добровольные помощники о. Алексея расклеивали воззвания о сборе продуктов для русских солдат, готовили обеды на 200 человек, которые привозились в лагерь дважды в неделю. После этого смертность в лагере заметно убавилась. Помощь оказывалась также и нуждающимся жителям города, оказавшимся без крова и средств к существованиюПрот. Алексей. Ионов. Указ. соч. 1955, № 52. С. 12..
Такая каритативная деятельность просвещаемых о. Алексеем и тех, кто только обретал веру Христову, напомнила мне подобный пример из времен христианской церкви первого тысячелетия. Тогда оглашаемые, т.е. те, кто готовился к таинству Крещения, обязательно участвовали в делах милосердия христианской общины, в которую они позже вливались, становясь, наряду с остальными братьями и сестрами, верными, или полными христианами. Особенной удачей о. Алексей Ионов считал специальное пасхальное богослужение, которое он совершил весной 1943 г. для русских пленных из подопечного лагеря. Служба проходила в храме с закрытыми дверями, у которых стояла вооруженная охрана. Все остальные верующие, кроме узников, должны были выйти, — такие требования предъявил начальник лагеря. И все же около трехсот человек по личному желанию наполнили островскую церковь. С большим волнением священник-миссионер совершал торжественную службу. Произнес проповедь, в которой «убеждал их не падать духом, помнить, что их матери молятся о них…»Прот. Алексей. Ионов. Указ. соч. 1955, № 53. С. 18. В конце литургии о. Алексей «оделяя каждого не одним традиционным, а четырьмя, пятью яичками — их принесли накануне верующие люди, — приветствовал всех…: «Христос воскресе!» И все как один отвечали: «Воистину воскресе!»Прот. Алексей. Ионов. Указ. соч. 1955, № 53. С. 18.
Этот яркий пример еще раз подтверждает мысль о том, что нередко трудно разграничить миссионерскую деятельность и дела милосердия, которые, впрочем, вместе составляют одно целое и неделимое дело Христовой любви, дело Христовой победы.
Помощь русским военнопленным была организована Православной Миссией по всей ее территории. Начальник Миссии прот. Кирилл Зайц обратился к православному русскому народу с воззванием помочь своим братьям, находящимся в плену. Был объявлен сбор добровольного пожертвования теплых вещей для военнопленных солдат, которые летом попали в плен и потому не имели зимней одеждыГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 3, л. 1..
Пожертвования принимались на приходах священниками, церковными старостами, деревенскими старшинами, а затем передавались Православной Миссии в Псков. В лагерь отправляли теплую одежду, обувь, белье, одеяла, которые в большом количестве собирались на территории Миссии.
Нельзя обойти вниманием миссионерское служение среди русского населения, высланного на принудительные работы в Латвию. Дело в том, что вторая половина войны для псковской оккупации характерна массовыми вывозами коренного населения в Прибалтику и Германию. Естественно, что пастыри не могли оставить своих пасомых в этих тяжелейших условиях чужбины и несвободы, и миссионеры расширяли поле деятельности, выезжая в Латвию.
Псковский архив почти ничего не говорит об этой стороне служения Псковской миссии, за исключением упоминания в письме девушки-псковитянки, вывезенной на принудительные работы, о том, как их общежитие в Риге посещали православные священники из ПсковаГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 19, л. 16.. Гораздо больше материалов по этому вопросу хранится в латвийских архивах. Это и понятно, так как по инициативе и под непосредственным руководством архиеп. Латвийского Иоанна (Гарклава) была «учреждена… «Внутренняя миссия» для обслуживания военнопленных и русских, перемещенных в Латвию»Балевиц З.В. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941—1944). Рига, 1967. С. 62.. После эвакуации Православной Миссии из Пскова зимой—весной 1944 г. некоторые миссионеры включаются в работу «Внутренней миссии» на территории Латвии, продолжая нести апостольский подвиг до последних дней… Именно о. Кирилл Зайц становится начальником «Внутренней миссии» в ШауляеПлюханов Б.В. РСХД в Латвии и Эстонии. ИМКА-ПРЕСС, 1993..
При епархиальном совете в Риге была создана специальная комиссия по делам «Внутренней миссии». В эту комиссию вошли протоиереи Сергий Ефимов (один из пионеров «Православной Миссии в освобожденных областях России»), Николай Смирнов и свящ. Николай Кравченко. Основная цель, которую видели организаторы «Внутренней миссии», — укрепление веры среди узников, «распространение церковной литературы, икон, нательных крестиков и т.п.»Балевиц З.В. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941—1944). Рига, 1967. С. 62.. С согласия оккупационных властей устраивались специальные богослужения для военнопленных, для находящихся на принудительных работах и для беженцев. Подобные службы особенно широко практиковались в 1943—1944 гг., когда с приближением линии фронта из Пскова в Прибалтику перебирались десятки тысяч русских беженцев. Известны случаи, когда усилиями православных священников реально улучшались условия жизни, содержания, медицинского обслуживания в лагерях русских переселенцев и военнопленных. Особенно много на этом поприще было сделано уполномоченным по делам «Внутренней миссии» о. Владимиром Толстоуховым, выезжавшим из Риги в лагеря Курземе и Земгале, а также священниками Виктором Перминым и Яковом Начисом, окормлявшими лагерь близ ШкиротавыБалевиц З.В. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941—1944). Рига, 1967. С. 67.. Все они были членами Православной Миссии, которая в этот момент (1944 г.) уже не существовала, а вернее, продолжала действовать в Латвии в новых условиях.
Внутренние проблемы Миссии
Несмотря на неожиданный успех Миссии и на нечеловеческую по масштабам и напряжению деятельность миссионеров-священников, наивно предполагать, что служение Псковской миссии проходило без трудностей и внутренних проблем, а путь миссионеров был усеян розами. Конечно, нет. Ведь и в общинах, основанных апостолами, как и во всяком человеческом обществе, были несовершенства, слабость и грех. Если бы было по-другому, то не были бы написаны и апостольские послания.
Тем более непросто было православным пастырям нести благовестие на оккупированной русской земле. Начало их служения проходило в исключительно трудных условиях: голод, отсутствие нормального жилья, бытовая неустроенность. К этому прибавлялись и последствия атеистической пропаганды: пришлось столкнуться и «с полной утратой веры», и с теми, кто не решался «порвать с прошлым», кто оставался в стороне от возрождения Церкви, с подозрением и недоверием относился «к новым условиям»Балевиц З.В. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941—1944). Рига, 1967. С. 31..
Да и те, кто уже находился под покровом Матери-Церкви, нуждались в научении, наставлении в вере Христовой, в освобождении от предрассудков, недоразумений и суеверий, которые, возможно, тянулись в церковь еще со времен императорской России. На это указывают соответствующие проповеди и статьи в журнале «Православный христианин», а также циркуляры Управления Миссии к благочинным и ко всем священнослужителям Псковской миссии. В частности, в одном из них священники наставляются, как наилучшим образом пасти «стадо», вверенное им Самим Господом. И первое место здесь уделено тому, что пастырь «наставление в вере и благочестии подтверждать будет примером собственной благочестивой жизни»ГАПО, ф. 1б33, оп, 1, д. 1, л. 27.. Чтобы учить других, нужно и самим настоятелям «прежде всего и паче всего прилежать… к обучению самого себя, упражняясь в чтении Слова Божия, писаний отеческих и сочинений светских и духовных писателей, полезных к наставлению, еже в правде
(2 Тим 3:16)». А кроме этого, указан еще целый ряд качеств, без которых невозможно миссионерское служение: «Трезвость, целомудрие, богобоязненность, кротость, терпение, недвоязычие, непритязательность, несребролюбие, нелицеприятие, ласковость и обходительность без лицемерия и притворства»ГАПО, ф. 1б33, оп, 1, д. 1, л. 27.. Особенный же акцент ставился на полном бескорыстии, священникам не допускалось взимать плату или вознаграждение за обучение детей в приходских школах, совершение таинств, молебнов, освящений и пр. Вышеприведенные требования могут показаться излишне щепетильными и не нуждающимися в таком настойчивом напоминании, так как речь здесь идет о, казалось бы, очевидных для христианского сознания вещах. Однако проблема дисциплины и несоответствия отдельных священнослужителей своему пастырскому, а тем более миссионерскому служению, была насущна для Православной Миссии. Об этом говорят и циркуляры Управления Миссии, и донесения благочинных о ситуации во вверенных им округах. Этому же, кстати, во многом посвящена и монография З. Балевица «Православное духовенство в Латвии 1920—1940 гг.» Несмотря на ее тенденциозность, работа эта написана по данным архива Латвийской республики. Автор приводит в ней документы, отражающие не просто халатное отношение служителей культа к своим обязанностям, но и более того — их зараженность пороками и просто антиэтическое поведение. Возможно, это наследие издержек церковной жизни России рубежа XIX—XX веков. Поскольку Латвия вплоть до конца 30-х годов существовала независимо от советской России и смерч «диктатуры пролетариата» обошел стороной и Прибалтику, и находящуюся там православную церковь, то и жизнь внутрицерковная развивалась в ней во многом по принципам, сложившимся в XIX в. Соответственно, и многие характерные церковные недуги, не без которых случилась катастрофа 1917 г., сохранялись в православной церкви Латвии. Потому неудивительно такое пристальное внимание и жесткая требовательность экзарха Сергия и Управления Миссии к духовно-нравственным качествам миссионеров-священников.
Среди последних были и такие, кто не выдерживал экстремальных условий жизни и служения на оккупированной территории и добровольно слагал с себя ответственность за принадлежность к Православной МиссииГАПО, ф. 1б33, оп, 1, д. 2, л. 27..
Были, впрочем, примеры и обратные, когда в приходах богослужения и требы совершались «самосвятами», т.е. «лицами, не имеющими архиерейского посвящения и, следовательно, права священнодействия». О таких случаях предписывалось сообщать благочинным или в Управление МиссииГАПО, ф. 1б33, оп, 1, д. 4, л. 4.. Но и помимо такого рода самочиния или авантюризма среди членов Миссии можно было видеть упадок дисциплины, проявление «крайней небрежности… и бессознательного отношения» к совершению дела БожьегоБалевиц З.В. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941—1944). Рига, 1967. С. 72.. От этого настойчиво предостерегал экзарх Сергий в своем циркулярном обращении к благочинным. О. Иоанн Легкий (один из благочинных) указывал на то, что порой «народ… стоит выше своих пастырей»Балевиц З.В. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941—1944). Рига, 1967. С. 74.. Это касалось отношения к богослужению, таинствам, требам и вообще к своей пастве. Одно из печальных явлений, о котором упоминает миссионер, — отсутствие должной подготовки священнослужителей к божественной Литургии: «Мне приходилось видеть, как священники на глазах мирян перед совершением литургии в неположенное время сидели за столом с яствами и питием, принимали пищу и напитки, а потом приступали к литургии»Балевиц З.В. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941—1944). Рига, 1967. С. 73.. О. Иоанн замечает, что подобное небрежение служителей церкви подменяет христианское пастырство грубым чиновничествомБалевиц З.В. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941—1944). Рига, 1967. С. 75..
Бесспорно, что все эти болезни клира переносились и на прихожан. Например, известно, что на территории Православной Миссии была установлена особая норма дополнительной «выдачи продуктов питания и мануфактуры по случаю церковного бракосочетания, крещения детей и погребения умерших», которые заверялись специальной справкой от священникаБалевиц З.В. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941—1944). Рига, 1967. С. 58.. В связи с этим отмечались случаи «кощунственного отношения к таинствам святой Матери-Церкви», когда ради материальных благ могли по несколько раз крестить одного и того же ребенкаБалевиц З.В. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941—1944). Рига, 1967. С. 66-67..
Оттого и было так важно учить народ «правильному разумению церковных обрядов». Специальным распоряжением Управления Миссии священникам напоминалось, что вступающих в брак (или взрослых, готовящихся к таинству Крещения) нужно «испытывать: знают ли они догматы веры, молитву Господню и заповеди; при крещении же — малолетних и иноверных восприемников не допускать, в противном случае внушать, чтобы по крайней мере один из них был возрастной и православный»ГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 1, л. 27.. В этом напоминании видна забота Миссии о сознательном и серьезном отношении христиан к святым таинствам. Это была попытка Православной Миссии подчеркнуть приоритеты духовной жизни и исправить некоторые ее негативные явления, накопленные в Русской церкви за последние столетия.
Отношения Миссии с разными слоями населения и внешние трудности
В начале работы упоминалось о том, как со слезами на глазах, с радостью, благодарностью и любовью принимали миссионеров-священников летом 1941 г. верующие псковичи. Именно усилиями и трудами простых людей ремонтировались храмы, собирались вещи для детских приютов и школ, продукты и теплая одежда для военнопленных. Нередко на помощь миссионерам приходили люди не только не церковные, но порой и неверующие — те, кто только начинал свой путь к Богу. Советские инженеры и врачи, учителя и служащие трудились бок о бок с верными христианами и их пастырями. Они также восстанавливали храмы, участвовали в организации приютов для сирот, в делах милосердия (помощь нуждающимся и военнопленным). Подвиг и горение деятелей Православной Миссии не оставили равнодушными тех, кого принято называть советской интеллигенцией. Через свое участие в делах Миссии эти люди открывали для себя новое бытие, наполненное любовью к ближнему и любовью к Творцу. Для многих это был своеобразный предогласительный период, за которым следовало их воцерковление. «С этими «кандидатами в партию» у меня сложились самые лучшие отношения, и… они мне очень помогали…» — так об этом вспоминал о. Алексей ИоновПрот. Алексей Ионов. Указ. соч. 1955, № 52. С. 12.. Было бы нечестно умолчать о тех, кто оставался в стороне от религиозного подъема, кто не мог так скоро избавиться от груза советской идеологии. Но даже со стороны этих граждан отношение к миссионерам было «или самое доброжелательное, или самое корректное» и никто из «подсоветских людей» не позволил себе сказать по их адресу нечто оскорбительноеПрот. Алексей Ионов. Указ. соч. 1955, № 54. С. 16..
Гораздо сложнее складывались отношения Православной Миссии с завоевателями русской земли. Однако при всей сложности хочется отметить, что со стороны православных священнослужителей Псковской миссии «…никакого восхваления Гитлера… не было, и к СД Церковь имела лишь то отношение, что была у него под наблюдением»Жадан П.В. Русская судьба: Записки члена НТС о гражданской и второй мировой войне. Нью-Йорк, Посев, 1989. С. 168.. То, о чем свидетельствуют очевидцы, никак не вяжется с устоявшимся в исторической науке советского периода взглядом на Православную Миссию как на пособницу немецких спецслужб.
Как очень верно отмечает о. Алексей Ионов, если бы Миссия получила от немецких властей какие-то специальные инструкции и тем более их выполняла, то «вряд ли наша Миссия состоялась» бы и имела такой успех. Наивно думать, что православный русский человек не почувствовал бы фальши и неискренности, исходящей от пастырей, и не оставил бы их после этого в пустых стенах церквей. Конечно, немецкое командование имело относительно православной церкви далеко идущие планы (об этом подробнее писала О.Ю. Васильева в статье «Жребий митрополита Сергия Воскресенского»), и в том числе благодаря этому экзарху Сергию было позволено начать миссионерскую работу на территории, контролируемой немецкими войсками. Действительно, поначалу некоторая помощь со стороны нового «кесаря» псковским миссионерам оказывалась: им были выданы специальные удостоверения и хлебные карточки, в храмы из музеев возвращались богослужебные книги, иконы, церковная утварь, для приютов городскими властями выделялись топливо, овощи, хлебные карточки. Однако постепенно это подчеркнуто лояльное отношение оккупационных властей начинает меняться. По-видимому, немцы были напуганы невиданным размахом миссионерской работы и главное — ее плодами: сплочением русских людей под покровом Церкви, их твердостью, мужеством и верой. На это «новые хозяева» жизни никак не рассчитывали, ведь «Миссия не стала орудием контроля над русскими людьми, но, напротив, возвращая их к Церкви, укрепляла и поддерживала в условиях оккупации»Прот. Георгий Бенигсен. Указ. соч. С. 228.. Экзарх Сергий и вообще деятели Миссии, начиная работу в Пскове, по отношению к немцам руководствовались принципом «из двух зол выбирай меньшее». А что немцы — это зло, никто из членов Миссии не сомневался. Максимально используя предоставленную возможность для проповеди Евангелия, для возвращения людей в Церковь, никто из миссионеров не питал «никаких симпатий к завоевателям «жизненного пространства» нашей Родины»Прот. Алексей Ионов. Указ. соч. 1954, № 50, 12.. Это утверждение отнюдь не голословно. В пропагандистских целях немецкое командование устроило торжественную передачу Псковскому кафедральному собору Тихвинской иконы Божией Матери, привезенной оккупантами из Новгорода. На соборной площади при стечении всех православных города Пскова, в присутствии представителей немецкой комендатуры происходило это торжество. Оно началось словом о. Георгия Бенигсена. С дерзновением, присущим молодости, он говорил о подвиге св. Александра Невского, освободившего Псков и Новгород от иноземного нашествия, в том числе и от немецких рыцарей из Тевтонского ордена.
Уже не раз упоминавшемуся о. Алексею Ионову приходилось выдворять из храма немецких солдат, часто приходивших во время богослужения в головных уборах, отстаивать в штабе дивизии право совершать богослужения по юлианскому календарю, вопреки директиве из штаба Розенберга, предписывающей церкви на оккупированных территориях перейти на новый стиль, принятый в «Великой Германии»Прот. Алексей Ионов. Указ. соч. 1955, № 54, 17-18..
Во время отпевания заживо сожженной русской семьи о. Алексей обратился к рыдающим людям, собравшимся вокруг своего пастыря в горькую минуту. Он обличал страшные преступления, которые становились нормой в так называемой «Новой Европе». «Если мы будем молчать об этих преступлениях, камни будут вопиять к небу!» — «С такой Европой нам не по пути!» — так закончил о. Алексей свою проповедь «среди слез и рыданий, наполнивших храм»Прот. Алексей Ионов. Указ. соч. 1954, № 50, 18-19.. Эти скудные примеры показывают, что миссионеры до конца и в любых ситуациях были со своим измученным, многострадальным народом, не «курили фимиам, захлебываясь от восторга», добиваясь снисхождения и лояльности у немецких властейБалевиц З.В. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941—1944). Рига, 1967. С. 43-44..
Чем успешнее развивалась деятельность Миссии и чем хуже складывалось положение немецкой армии на фронтах, тем напряженнее становились отношения экзарха Сергия и Псковской миссии с немецкими оккупантами. Немцы усилили слежку за миссионерами, не брезгуя мелкими провокационными актамиПрот. Георгий Бенигсен. Указ. соч. С. 236.. В последние месяцы существования Псковской миссии ее положение еще более ухудшилось. Так, в Никандровой пустыни (под Псковом) немцами был убит ее настоятель — иеромонах Андрей Тишко, направленный в монастырь через МиссиюБалевиц З.В. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941—1944). Рига, 1967. С. 55.. К этому времени относятся акты осквернения и разрушения храмов немецкими оккупантами. Да и убийство экзарха Сергия в апреле 1944 г., по единодушному мнению исследователей, было подготовлено и осуществлено агентами гестапоЭто не совсем точно. Есть мнение, что убийство экзарха было организовано Москвой.. Тем самым немецкие спецслужбы невольно подтвердили провал своих планов сотрудничества с Православной Миссией. Физическое устранение «несговорчивого» митрополита ставит точку в неудачных попытках немецких властей «приручить» Православную церковь.
Все же, несмотря на эти внешние трудности служения и жизни членов Миссии, препятствий для миссионерской работы, катехизации, евангелизации со стороны новых властей не было. Наверное поэтому по сравнению с советской властью захватчики были злом «меньшим». В отношениях Миссии с немецкими властями есть удивительные примеры, может быть, несколько противоречащие тому, о чем говорилось выше. Речь идет о благодарностях, которые приходили экзарху Сергию и в Управление Миссии от властей из разных уголков территории, окормляемой Православной Миссией. В этих посланиях отмечались самоотверженные труды миссионеров по восстановлению церковных дел. Почетом и уважением «не только среди верующих, но и у германского командования» пользовались о. Иоанн Легкий в Гдове, островской благочинный о. Алексей Ионов, настоятель Петропавловской церкви о. Алексей АзиатскийБалевиц З.В. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941—1944). Рига, 1967. С. 36-37.. Как же такое могло произойти? Это можно объяснить, если вспомнить, что Слово Божие доступно для всех, оно предназначено для каждого (даже если этот человек нам неприятен или наш враг), и Господь может призвать любого человека, открыв ему Свою Любовь, т.е. Самого Себя. Думаю, этого никогда нельзя забывать.
Факт таких засвидетельствованных благодарностей говорит о пламенном горении духа подвижников Православной Миссии, которое не могло оставить равнодушными даже людей, далеких от православия, от русской культуры, от бед нищего и голодного народа. Настоящая христианская миссия — Миссия Священная. Она обращена ко всему творению, когда для ее служителей уже нет барьеров социальных, национальных, политических, когда действуют не человеческие законы мира сего, но благодать Божия.
При этом нужно отметить один из недостатков в исторических исследованиях, когда за общей и удобной терминологией теряется человеческая личность и многое сводится к обобщениям. Я уже указывал на неоднородность священников Православной Миссии, на их порой разное отношение к служению, к пастве. Подобным образом нужно подходить и к представителям оккупационных властей, солдатам и офицерам. Каждый из них уникален (как и любой человек), имеет свои достоинства и недостатки, свою меру образованности, культуры, этического сознания, наконец, душевных качеств. В воспоминаниях о. Алексея Ионова говорится и о зверских преступлениях немцев, и о тех, кто сочувственно относился к миссионерам, уважая религиозные чувства русского народа, и если не оказывал явной помощи, то и не препятствовал церковному возрождению и не усугублял и без того тяжелое положение мирного населения.
В мемуарах о. Алексея Ионова есть упоминание и о своеобразных экуменических контактах миссионеров с немецкими пасторами, прибывшими в Псков в 1941 г. вместе с армейскими подразделениями Вермахта. Встречи эти носили случайный характер. Пастор с Эльбы, облаченный в военную форму, зашел в Управление Миссии, чтобы познакомиться с псковскими миссионерами. Оказалось, что он давно интересовался православием. После долгой беседы на религиозные темы «он упросил спеть ему несколько православных песнопений», а в ответ пропел «ряд старинных хоралов». Другого пастора миссионеры встретили «в Свято-Троицком соборе, с изумлением наблюдавшего общую исповедь двухсот—трехсот человек»Прот. Алексей Ионов. Указ. соч. 1954, № 51. С. 14..
Реакция на деятельность Православной Миссии со стороны партизан также не была однозначной. Известен случай, когда миссионер был убит партизанами по дороге из района в ПсковПрот. Георгий Бенигсен. Указ. соч. С. 231.. Из переписки Православной Миссии со священнослужителями можно получить информацию о том, как в деревнях, селах складывались отношения миссионеров с партизанами. В одном из писем священник обращается к начальнику Миссии с просьбой перевести его на другое место, беспокоясь за свою жизнь в связи с притеснениями и угрозами в свой адрес со стороны местной партизанской группыГАПО, ф. 1633, оп. 1, д. 2, л. 38..
«Безоружные, беззащитные, оградясь только силою Животворящего Креста», православные миссионеры ехали на служение в дальние глухие районы, понимая, что встреча с партизанами хорошего не обещает. «Им не втолкуешь, что мы проповедуем Христа Распятого. Мы на этой стороне — значит, враги. Людей, исколотых штыками партизан, мы хоронили неоднократно»Прот. Алексей Ионов. Указ. соч. 1955, № 52. С. 15.. Так описывает о. Алексей Ионов восприятие Миссии партизанскими отрядами в окормляемом им округе… Однако как в отношениях с немцами, так и здесь не было однозначности. Об этом писал начальник Миссии прот. Кирилл Зайц: «По словам одних, партизаны считают священников врагами народа, с которыми стремятся расправиться. По словам других, партизаны стараются подчеркнуть терпимое и даже благожелательное отношение к Церкви и, в частности, к священникам». Так, из доклада о. Владимира Толстоухова стало известно, что командир одного из партизанских отрядов «побуждал крестьян к усердному посещению церкви, говоря, что в советской России церкви дана теперь полная свобода…» Нередко партизаны «строго следили, чтобы в проповедях священнослужителей не было каких-либо выступлений против советской власти», ведь именно ее представителями осознавали себя члены партизанского подполья на оккупированной территорииВасильева О.Ю. Указ. соч. С. 23..
Положительные примеры таких отношений и даже покровительство некоторыми подпольными группами священников и их приходов было возможно еще и благодаря талантливости проповедников-миссионеров, их самоотверженному труду и, наконец, их близости, заботе и любви к местному населению. Настоятели приходов нередко пользовались большим авторитетом и доверием своей паствы, в большинстве состоящей из женщин, стариков и детей. Это доверие и уважение к пастырям, возможно, передавалось их отцам, братьям, мужьям, тем, кто участвовал в местном движении сопротивления. О контактах же партизанского подполья и мирного населения сегодня хорошо известно. Этим объясняется хорошая осведомленность партизан о том, что происходило в оккупированных городах, селах, деревнях, в том числе и в области церковной жизни. Случаи лояльного отношения партизанских отрядов к православной церкви на оккупированной территории являются не только отражением перемен в политике советского государства по отношению к РПЦ с 1941 г., но и плодами апостольского подвига Псковской миссии. Ведь слово Божие произносится для всех, и отклик на него может родиться в любом сердце. Вот поэтому уважение и доверие, которое справедливо заслужили члены Православной Миссии, неся в мир благовестие Христово, могли возникнуть и среди немецких воинов, и среди вчерашних советских материалистов, и в партизанских формированиях, и среди детей и молодежи. Это еще одно подтверждение несомненного успеха, которого достигла Православная Миссия в 1941—1944 гг. С другой стороны, слежка, постоянный контроль и каждодневные опасности, подстерегавшие миссионеров как со стороны немецких оккупантов, так и со стороны партизанского подполья, свидетельствуют о «неотмирности» этого православного миссионерского движения. Во все времена истинных пророков и апостолов мир преследовал, и одни из них были убиты, а другие изгнаны (Лк 11:49). Это подчеркивает истинно церковный характер Псковской миссии. Она — предвестник грядущего Царства Небесного. С наступлением Его Господь упразднит всякое начальство и всякую власть и силу
(1 Кор 15:24), и поэтому в служении Слову Христову безрассудно опираться на эту трость надломленную, которая, если кто опрется на нее, войдет ему в руку и проколет ее
(4 Цар 18:21).
Именно так относились православные миссионеры к власти кесаря, независимо от того, в какие цвета она была окрашена (в красный или коричневый). В подтверждение этого звучат слова о. Георгия Бенигсена: «Мы уже давно видели надвигавшийся крах Германии, но это нас не касалось. Мы отовсюду уходили последними, делая до конца свое дело с неослабевающей упорностью, зная, что наше дело — дело Христовой победы»Прот. Георгий Бенигсен. Указ. соч. С. 237..
Отношения с Московской патриархией
Один из важных, но менее проясненных вопросов в истории «Православной Миссии в освобожденных областях России», — это отношение к ее деятельности со стороны Московской патриархии. В начале работы отмечалось, что организатор Псковской миссии экзарх Сергий до конца своей жизни не выходил из канонического подчинения патриаршему местоблюстителю митр. Сергию. И это явилось своего рода условием для успешного служения Миссии. Однако о реакции православной Москвы на возрождение церковной жизни в оккупированных районах северо-запада России известно очень мало. Так, в сентябре 1942 г. глава РПЦ митр. Сергий (Страгородский) обратился к архиереям северо-западных территорий СССР, оказавшимся в оккупации, с требованием «немедленно принять все меры к исправлению допущенного ими уклонения от линии поведения, обязательной для архиереев, состоящих в юрисдикции Московской Патриархии»Васильева О.Ю. Указ. соч. С. 20.. Очень трудно комментировать этот документ. Что подразумевали в Патриархии под «уклонением»? Понятно, что в тяжелых условиях военного времени, когда все связи Москвы с епархиями, оказавшимися по ту сторону фронта, были утрачены, вполне вероятна весьма слабая осведомленность, а возможно даже и искаженность фактов о жизни Православной Миссии, поступавших к патриаршему местоблюстителю. Я могу лишь предположить, что именно могло повлиять на негативное восприятие Московской патриархией деятельности митр. Сергия (Воскресенского). Возможно, таким раздражающим фактором явился нескрываемый антикоммунизм экзарха Прибалтики и некоторых членов Миссии, — на это ссылались исследователиРаевская-Хьюз О. О Псковской Миссии//Прот. Г. Бенигсен. Не хлебом единым. Москва—Клин, 1997. С. 228.. Эти нотки можно услышать в обращениях Управления Миссии и самого митрополита. Он подчеркивал, что «прежде всего надо преодолевать «большевизм» в сердцах людей»Балевиц З.В. Православная церковь Латвии под сенью свастики (1941—1944). Рига, 1967. С. 56.. Руководство Псковской миссии отмечало как насущную задачу уничтожение плодов и корней коммунизма. А знаменитое послание патриаршего местоблюстителя русскому народу от 22 июня 1941 г. по мнению митр. Сергия (Воскресенского) либо им не подписывалось, либо он подписал его «под страшными угрозами, желая спасти вверенное ему духовенство от полного истребления»ГАПО. ф. 1633, оп. 1, д. 4, л. 6.. Но все же владыка настоятельно рекомендовал «читать это послание в приходах вдумчиво и внимательно…»Васильева О.Ю. Указ. соч. С. 25. Кроме того, экзарх подчеркивал, что церковь не должна становиться орудием политической и классовой борьбы, а вера христианская не может ставиться в зависимость от того или иного режимаВасильева О.Ю. Указ. соч. С. 24.Значит, этот антикоммунизм у православных миссионеров не был их политической или партийной ориентацией, но заботой о пробуждении душ русского народа, во многом отравленных большевистской пропагандой.
Православная Миссия, в связи с отсутствием коммуникаций с центром, никакой помощи, да и просто поддержки от Московской патриархии не получала, тогда как православные церкви в Прибалтике и Польше оказывали помощь псковским миссионерам. Из Польши присылали книги, из Риги приходили продукты, учебники, богослужебные книги, церковные облаченияРаевская-Хьюз О. О Псковской Миссии//Прот. Г. Бенигсен. Не хлебом единым. Москва—Клин, 1997. С. 231..
* * *
Подводя итоги, нельзя опустить вопрос определения типа Православной Миссии. Известно, что христианская миссия бывает двух типов — внутренняя и внешняя. Внутренняя миссия действует внутри формальных, официальных границ церкви. Она обращена к тем, кто является членом церкви по факту крещения, но без серьезного научения в вере, без глубокой евангелизации, оставаясь так называемым «младенцами во Христе»А. (Ленинград) (Свящ. Георгий Кочетков). Крещение Руси и развитие русской миссии//Вестник РХД. 1989, № 156. С. 7.. Это особенно актуально в современной церковной ситуации в России.
Внешняя миссия — это всякая миссия, обращенная к находящимся вне границ Православной церкви, ко всем неправославным, начиная с атеиста и язычника и кончая раскольником и христианином другой конфессии, независимо от того, ведется ли эта миссия внутри или за границей православного государства. Правда, сам термин «православное государство» для постконстантиновского периода истории христианской церкви уже не актуален, и поэтому территориальное толкование типов миссии сегодня неоправданно. Хорошей иллюстрацией этому служит история Псковской миссии. Первые миссионеры, прибывшие в Псков в августе 1941 г., оказались в ситуации, чем-то напоминающей положение посланников Православной церкви, просвещавших инородцев на окраинах Российской империи. Советскую Россию христианским государством никак не назовешь, ведь к началу войны на псковской земле не звучала церковная молитва, не слышны были слова христианской проповеди, открытое исповедание веры, как правило, влекло гонения, аресты, мученичество. Понятно, что эти условия характерны для внешней миссии.
Однако не стоит совершенно забывать и о том, что именно псковские жители в числе первых на русской земле услышали слова Благовестия Христова. До октябрьского переворота 1917 г. Псков, наряду с Новгородом, являлся жемчужиной православия: множество древних храмов и богатых монастырей, традиционные всенародные празднования, торжественные многодневные крестные ходы, пышные архиерейские службы, обилие обрядов, обычаев православной жизни. Весь этот блеск сокровищ, накопленных православной традицией за почти тысячелетнюю историю христианства на Руси, еще очень хорошо помнили теперь уже советские люди старшего поколения. Помнили, а некоторые и надеялись, что вновь засверкает позолота куполов, запоют колокола, а в храме прозвучит возглас священника. Они продолжали оставаться членами Церкви во все годы большевистского лихолетья. Именно они слезами радости и благодарности встречали членов Миссии. Силами этих христиан возрождались храмы, оживали приходы, они же порой помогали своим пастырям в миссионерском служении и каритативной деятельности. Поэтому христианская миссия времен оккупации во Пскове носила и внутренний характер, так как была обращена к верным христианам, еще сохранившимся в условиях атеистического государства. Но и среди тех, кто чаял возрождения православной церкви и сразу же влился в труды по ее восстановлению, были разные люди. Не секрет, что проблема христианского просвещения была насущна для русского православия во все времена. Еще острее вопрос евангелизации встал в годы действия «Православной Миссии в освобожденных областях России» с центром во Пскове. Евангелизация как раз и является составной частью внутренней миссииА. (Ленинград) (Свящ. Георгий Кочетков). Крещение Руси и развитие русской миссии//Вестник РХД. 1989, № 156. С. 7.. Итак, псковская миссия была одновременно и внутренней, и внешней.
Митр. Сергий (Воскресенский), экзарх Прибалтики, явился организатором Миссии. Он понимал, что, несмотря на церковную разруху, в этом крае корни духовной жизни сохранились и при благоприятных условиях дадут молодые побеги. Поэтому главной целью перед миссионерами вставало возрождение некогда угасшей церковной жизни.
Конечно, церковная жизнь невозможна без восстановленных храмов, без святых икон, свечей, разнообразной храмовой утвари, облачений (изготовлением этих предметов христианского культа и их распространением занимался хозяйственный отдел при Управлении Миссии), однако в истинном возрождении духовной жизни главное место занимает проповедь слов божественной Истины, особенно для тех, кто с ними еще не встречался. Отсюда особенный акцент был поставлен на миссионерской работе с молодежью и детьми. Эти юные члены Церкви должны были стать ядром духовной жизни в новых условиях. Из них готовились миссионеры для христианской работы в молодежной среде. Кроме этого, для полного обеспечения Православной Миссии кадрами священников-миссионеров в г. Вильно были открыты Богословские курсы. Специальная подготовка священников для Миссии и воспитание кадров для миссионерского служения из среды подростков и молодежи являются первыми ростками того, что при дальнейшем развитии Миссии логически должно было стать настоящим христианским катехуменатом. Кроме этого, новая черта Православной Миссии заключалась в широком использовании современных средств в деле проповеди. Впервые в России для этого используется радио, именно священником Псковской миссии.
Помимо этого велась громадная работа, требующая нечеловеческих усилий: «Мы делали все, что могли. Открыли сотни приходов, окрестили десятки тысяч некрещеных детей, подростков и взрослых. Открывали церковные приюты, детские сады и приходские школы. Вели огромных размеров катехизацию, несли проповедь Евангелия в каждый доступный нам уголок… организуя церковные союзы, содружества, сестричества и братства»Прот. Георгий Бенигсен. Не хлебом единым. Москва—Клин, 1997. С. 237..
Можно вспомнить лишь один пример, описанный о. Алексеем Ионовым, когда за совершаемой им литургией несколько сот человек приобщалось святых Христовых ТайнПрот. Алексей Ионов. Записки миссионера. (Псковская Миссия)//По стопам Христа. 1955, № 52. С. 15.. Сегодня, когда Православная церковь в Пскове находится в несравненно лучшем положении, чем во время немецкой оккупации, подобное нельзя увидеть ни в одном из псковских храмов. Необычайный духовный подъем, вызванный деятельностью Псковской миссии в 1941—1944 гг., отметил даже советский историк З. Балевиц, хотя и объяснял это тем, что «церковники» ловко использовали крайне тяжелое положение народа, увлекая его в свои сети. Бесспорно, что тяготы военного времени не могли не отразиться на состоянии русского человека, и не в последнюю очередь — на его состоянии внутреннем, духовном. Я думаю, что предыдущие годы советской власти, наполненные разрухой, голодом, террором, не избаловали советских граждан сытой, устроенной жизнью. Возможно, благодаря этому в сердцах людей, вопреки разгулу атеизма, еще сохранились упование и вера Господу. Это отмечали и труженики Миссии. В этом есть некоторая закономерность: нередко мирная, обеспеченная жизнь убаюкивает душу человека, угашает в нем горение Духа, делает творение забывчивым и неблагодарным к своему Творцу. Только «тесные врата» ведут в Небесное Отечество, и лишь потрясения личного характера или масштаба государственного, общественного могут вывести из духовной спячки народ Божий. В подтверждение этому можно привести целую книгу Ветхого завета — книгу Судей, которая во многом построена на этой закономерности. Тогда, пожалуй, духовный подъем в Пскове в годы войны вряд ли вызван коварной хитростью православного духовенства, но скорее тем, что душа человеческая все же «по природе христианка» и рано или поздно, при определенных условиях, это себя и проявляет.
Не случайно то, что тон в Псковской миссии задавали миссионеры, окончившие Свято-Сергиевский православный богословский институт в Париже, и те, кто активно общался в довоенные годы с деятелями Русского христианского студенческого движения в Прибалтике и через это обогащался новым опытом. Центр Движения также находился в Париже, который являлся центром русской православной диаспоры. Это был небольшой осколок Русской православной церкви, оказавшийся в уникальных условиях — «на свободе от гонений и от государственных подачек», давления со стороны «кесаря», которое церковь переживала на протяжении всей истории христианства. Русская эмигрантская церковь во Франции видела своей целью не только сохранение тех духовных ценностей, которые уничтожались в советской России, но и обретение новых ценностей — «духовной свободы, обращенности к миру, к духовным вопросам, его раздирающим, к культуре, науке, искусству, новому быту»Мать Мария (Скобцова). Настоящее и будущее церкви//Православная община. 1996, № 31. С. 47—48..
В похожей ситуации действует и Псковская миссия, хотя здесь условия были более трудные, чем во Франции в 20—30 гг. Каждый шаг миссионеров находился под пристальным вниманием германских спецслужб. Однако препятствий в деле проповеди и катехизации не было, и поэтому Православная Миссия могла использовать и тот опыт, который уже приобрела Русская церковь в эмиграции. Несмотря на внешние трудности, материальную стесненность, порой ограниченность физической свободы, наиболее активные деятели Миссии являлись настоящими носителями духа свободы. Этот дух Христос дает Своим ученикам, исполняющим Его заповеди (от апостола Павла до христиан двадцатого века), в том числе и главную из них — о проповеди Благовестия в мире. Благодаря духу свободы и стал возможен подъем церковной жизни и успех православной миссии на северо-западе России времен оккупации. Возможно, именно этой свободы так не хватало Русской православной церкви синодального периода, когда «Христова истина подменяется бесчисленными правилами, канонами, традициями, внешними обрядами. За счет внешнего роста и внешней пышности умаляется внутренняя жизнь и подвиг»Мать Мария (Скобцова). Настоящее и будущее церкви//Православная община. 1996, № 31. С. 46..
Успех Псковской миссии стал возможен именно благодаря напряженной внутренней жизни и подвигу апостольского служения священников-миссионеров. Некоторые из членов Православной Миссии и после выезда за границу продолжали служение Слова, всем сердцем оставаясь с Родиной, с русским народом. Например, о. Георгий Бенигсен в течение нескольких лет выступал на радио «Свобода» с проповедями для жителей России. А прот. Кирилл Зайц, находясь в сталинском лагере, в далекой Карагандинской области, не оставлял попечения о своих духовных детях, оставшихся в Пскове, поддерживая и наставляя их в своих письмах. Опыт Псковской миссии, духовная закалка, полученная в тяжелых военных условиях, послужили мощным импульсом всех последующих лет жизни миссионеров. Те, кто остался в Прибалтике, были арестованы, осуждены и сосланы в лагеря. «Это мученики Миссии. Своим подвигом они свидетельствуют всему миру, что Миссия творила подлинно церковное дело»Прот. Алексей Ионов. Указ. соч. 1955, № 55. С. 16., за которое одни «…погибали от пуль большевистских агентов, других арестовывало гитлеровское гестапо»Прот. Георгий Бенигсен. Указ. соч. С. 234..
Надеюсь, что придет время, когда имена деятелей Псковской миссии будут известны всей Православной церкви, а не отдельным лишь церковным историкам. Церковное признание их апостольского подвига (а отсюда — и наша молитвенная память о них), изучение их опыта христианского просвещения в России как раз сегодня может быть особенно важно и необходимо для учеников Христовых, призванных к проповеди Евангелия.
Январь 1999
