Благовещение — это торжество Света, явившегося в мир
Проповедь
11 мин.
Из проповедей после вечерней молитвы.
Братья и сестры!
Мне сегодня очень радостно поздравлять вас с праздником Благовещения по многим причинам, но в первую очередь по причинам чисто духовным, потому что Благовещение (по-гречески — «Евангелисмос») — это то, с чего начинается Евангелие («Благая весть») в каком-то своем особом порядке, это то, что, действительно, является вестью радостной, которая приходит к нам в этот мир, падший, лежащий во зле мир, и которая начинает действовать в этом падшем мире. О падшем же мире напоминает нам пост — не случайно этот праздник почти всегда совпадает с Великим постом.
Мы принимаем Благую весть Благовещения как зерно благодати, которое должно еще будет прорасти, и радуемся ей. Мы радуемся тому, что Бог не оставляет народ Свой и мир Свой. Мы радуемся тому, что нашлась Та, которая могла лично принять эту весть. Мы радуемся тому, что народ Божий не посрамил себя и в лице Божьей Матери в тот момент не отверг главного в своем божественном призвании.
Конечно, у нас есть и другие поводы для радости или, во всяком случае, для воспоминаний. Вот, мне особенно запомнился праздник Благовещения три года назад, причем даже больше, чем в 1991 г., когда Благовещение совпало с Пасхой. Вы знаете, что такое совпадение считается особым знаком благословения и даже имеет особое название (по-гречески — «Кириопасха»). И все-таки мне больше запомнилось Благовещение трехлетней давности, когда мы с вами в нашем храме Успения в Печатниках встречали этот праздник дерзновенно, в первый раз готовясь отслужить праздничную благовещенскую литургию не просто после вечерни, как это согласно Уставу и делается сейчас во всех храмах Православной церкви, а еще и соединив это исполнение указаний Устава с малой толикой смысла. Поэтому тогда мы в первый и пока в последний раз совершали эту праздничную благовещенскую литургию в день праздника вечером, совершив сначала вечерню и сразу после нее — Евхаристию.
Вот от этого, казалось бы, столь малого блага и произошли великие последствия. С этого момента где-то у кого-то, видимо, лопнуло терпение, ведь именно после этого было решено послать к нам «в помощь» второго священника. Ну, это с одной стороны, а с другой стороны, у кого-то, наоборот, укрепилась вера, ведь то, что произошло в тот день, было для всех нас действительно важным. Тем более, что вскоре после этого мы, также вечером, совершали Литургию преждеосвященных Даров, которая, как вы знаете, является вечерней с причастием и поэтому, по своему чину и смыслу, тоже должна совершаться вечером. Тем же Великим постом мы совершали соборование, которого многие ждали, долго ждали, и тогда удивительно много прекрасных священников приехало к нам на соборование помогать. Я помню, среди них были даже люди, которые в те дни также переживали тяжелые, тяжелые испытания. Так случилось, что сейчас, как раз на этой неделе, я снова встретился с теми священниками, которые были тогда у нас на соборовании, и мы тоже вспоминали события трехлетней давности и констатировали, что это время не просто пробежало и не просто прошло, — оно принесло свой великий плод.
Вот сейчас я слушал паремию и думал: как хорошо сегодня совпала обычная праздничная богородичная паремия о лествице Иакова и паремия, связанная с определенным днем Великого поста, которая говорит нам о Вавилонском столпотворении, т.е. о строительстве Вавилонской башни. Посмотрите: и в одном случае речь идет о движении от земли к Небу, и в другом, но какая разница! Люди всегда хотели взойти на Небо, но в одних случаях Бог благословляет это их стремление и поэтому, устремляясь к ним навстречу, Сам нисходит с Небес до земли, а потом даже до преисподней нисходит, чтобы это желание людей осуществить, в других же случаях люди, оставшиеся без Божьего благословения, теряют и то, что имели: взаимопонимание, некий один общий человеческий язык.
Для нас с вами события последних лет — события знаменательные, для других, может быть, и не имеющие особого значения, но для нас имеющие большое значение! Для нас с вами было очень важно пройти этот период своей жизни, когда мы могли на себе испытать противоположность путей Божьих и не Божьих, когда мы сами подверглись искушению, нападению сил не Божьих, что способствовало накоплению нами особого духовного опыта. Конечно, эти искушения были не только извне (извне — тоже, кто будет спорить), но и изнутри нас, потому что оторвать нас от Бога желают не только какие-то внешние силы, но и что-то от ветхого человека внутри нас. Нам пришлось испытать это на себе особенно тогда, когда у нас не стало своего храма. Кажется, было так много оснований, чтобы членам нашей приходской общины и членам нашего большого неформального братства разувериться во внешней церковной жизни, даже ее, если уж не отринуть, то как бы отодвинуть от себя: ну, мол, если внешняя церковная жизнь может быть такой, то зачем она и вообще кому-то нужна. Но Господь милостив, Господь провел нас через эти искушения и показал, что внешнее остается внешним. Да, нам нужно стремиться к тому, чтобы внешнее верно, адекватно выражало внутреннее, но когда этого и не происходит, главное — сохранить это внутреннее и все равно стремиться к тому, чтобы оно в полноте и правильно себя выразило. И мы стремились и стремимся к этому, даже когда нам это очень трудно делать, даже тогда, когда нам приходится идти на какие-то компромиссы. Конечно, не такие, чтобы кого-то или что-то святое предать, чтобы оставить Божеское, но такие, которые позволяли бы людям, с которыми у нас не складываются легкие отношения, тем не менее, не озлобляться дальше, не уходить от Бога дальше и, следовательно, не искушать сверх меры и нас самих.
Благовещение — радостный праздник, и знаете, дорогие братья и сестры, именно тогда, три года назад у меня было внутреннее чувство, что если мы доведем свои принципы жизни и служения до конца, то на этом как бы закроется какая-то страница нашей жизни, нашей с вами истории. Безусловно, оно так и случилось, но я удивляюсь этому предчувствию! Ведь кажется, такая малость, такой малозначащий момент: служим мы литургию утром или вечером, или в конце концов, вечерню и утреню утром или вечером. Конечно, хочется, чтобы все было на своих местах, однако ведь в жизни есть много вещей, в которых приходится несколько отклоняться от какого-то их естественного смысла. Но повторяю, для нас три года назад совершение литургии вечером было, может быть, действительно последней каплей, потому что это был последний момент, который мы еще не решались привести в соответствие с собственными принципами. Ведь с первого же дня моего служения в Москве мы с вами никогда не совершали вечерню утром, а утреню — вечером, за исключением именно литургии Благовещения. Потому что если Преждеосвященную литургию и даже литургию Василия Великого, скажем, в Великий четверг где-то как-то еще стремятся служить в свое время, вечером, то о благовещенской литургии все как-то забыли. Я никогда нигде не слышал, чтобы люди думали о том, чтобы отслужить Благовещенскую литургию вечером: уж очень все привыкли к тому, что такой прекрасный праздник нужно начать литургией, ну а литургия у нас всегда совершается утром, — и больше нет вопросов. И вот когда мы рискнули, когда мы решились и как бы отодвинули от себя еще ненамного, пусть совсем ненамного, эту стену бессмыслицы, какой-то фальши и тьмы, то тут мы, действительно, обрели Благую весть, нисходящую в мир, лежащий во зле. Вот тут мы увидели то, чего прежде не видели, тут мы должны были вместить то, чего прежде и не думали вмещать и не надеялись вместить!
Иногда я думаю об этом и удивляюсь, как строится судьба человеческая, как Господь ведет народ Свой, подчас являя Свою десницу так ясно и так крепко, так сильно там, где по-человечески мы совсем этого не ожидаем. Я об этом могу говорить очень уверенно, потому что то же предчувствие, какое было у меня три года назад на праздник Благовещения, когда в тот день мы объявили о вечерней литургии, было не только у меня. Люди почувствовали, что где-то «количество перешло в качество»: еще один маленький камешек добра был доложен, и наши весы окончательно перевесили в его пользу.
Прошло три года. Три года — хороший срок: и не слишком большой по сравнению со средней жизнью человека, и не слишком маленький, это такой срок, когда мы уже все-таки можем говорить о первых плодах того Благовещения. Ведь для нас Благовещение — это не только определенный исторический момент, определенное событие, происшедшее когда-то, где-то в шестом году до нашей эры; для нас воплощение Божьего Слова очень важно еще и как воплощение божественного Смысла — все в том же мире, лежащем во зле. И вот беда в том, что люди часто забывают об этом, часто не вмещают этого. Скажу про себя: до того Благовещения трехлетней давности я никак не мог подумать, что для Бога это так важно, что Он так не любит бессмыслицы. Да, мы хорошо знаем из Писания, что Бог отвергает чуждый огонь, т.е. чуждый дух, и, наверное, все мы, хотя часто и не понимаем этого, но принимаем это, мы как бы это уже знаем. А вот то, что Бог отвергает чуждый смысл, который обращается пред лицом Божьим в безумие, вот этого и я раньше вместить не мог. Конечно, мы еще знаем апостольские размышления о божественной Премудрости, которая — безумие в этом мире и т.д., но что это так может проявиться в нашей жизни, я знать не мог.
Я это говорю для того, чтобы мы еще раз порадовались Божьей силе и Божьему откровению, откровению Божьего пути, чтобы мы и все вместе, и каждый из нас в отдельности могли убрать из своей жизни все то, что относится к бессмыслице с точки зрения Божьей, но не с точки зрения человеческой, которая может оправдать любой грех и любое зло.
Мне кажется, что в наши дни Бог действует еще более явно и ясно, чем во дни древние! Может быть, это потому, что мы сами немного поглупели по сравнению с теми древними людьми, и значит, нам нужна большая ясность, нам нужно как бы все показывать прямо, а может быть, наоборот, мы поумнели, и это нам — награда, не знаю. Знаю только одно, что всякий имеющий уши слышать слышит, — как в древности, так и теперь. Всякий имеющий глаза видеть видит, — как в древности, так и теперь. Для всякого, кто ценит божественный Смысл и Божью Премудрость, праздник Благовещения — это торжество, торжество Света, явившегося в мир, Света, который никогда не был и не будет поглощен тьмой! Если мы к этому добавим еще умение различать духи так, чтобы чуждый дух пред Богом не имел места и чтобы не приносить Богу чуждого огня, то, наверное, мы воистину будем недалеки от Царства Небесного.
Аминь.
6 апреля 2000
