Миссия православного прихода — общины
Конференция «Миссия церкви и современное православное миссионерство»
Казалось бы, в конце второго тысячелетия существования христианства мы, христиане, должны пожинать обильную жатву веры, быть единой духовной семьей. К сожалению, этого нет. Церковь Христова расколота, и проблема заповеди единства является неизменно основной прежде всего для самой Церкви, для ее внутренней миссии. «Врач! исцели самого себя» (Лк 4: 23).
Начавшееся в нашей Церкви движение общинной жизни, евхаристическое возрождение свидетель ствуют о стремлении живых ее сил исполнить Христову заповедь единения. Общинная жизнь, развивавшаяся в катакомбной Церкви во время гонений, стала проявлять себя все более открыто в некоторых приходах Москвы и других городов в 70-е годы.
Важной вехой в развитии общинной жизни Церкви явилось рождение общинного прихода, основанного Преображенским братством в конце 80-х годов сначала в г.Электроугли, а затем в некоторых московских храмах. Ныне общинный приход московского храма Успения Пресвятой Богородицы в Печатниках является ведущим в исполнении миссии церковного возрождения. Те, кто в состоянии был оценить духовную значимость опыта общинной жизни этого прихода, приняли его как возможность восполнить свои личные поиски на трудном пути возрождения церковной жизни.
Немало в нашей церкви тех, кто нынешнее возрождение общинной жизни воспринимает как нечто вредное и чуждое духу Православной Церкви, самое слово «община» ассоциируется у них с сектантством, поэтому вызывает неприязнь. Это не отречение от слова, это уничтожение корня Церкви.
Церковь начинала свою жизнь в форме общины — маленькой духовной семьи, которая несла в себе всю полноту жизни во Христе. Заменить общину приходом невозможно, потому что приход — понятие вторичное для Церкви, он не заключает в себе сущность природы Церкви, будучи более организацией, нежели организмом.
Общину созидает Евхаристия, приход создают географическое место, совокупность общин и должностные лица. Кризис евхаристической жизни связан с кризисом общинной жизни, что привело к появлению безобщинных приходов. Древний принцип Евхаристии — всегда вместе и все — сменился другим: не всегда вместе и не все.
В наши дни многие христиане совершенно не понимают смысла Евхаристии, того, что, единодушно участвуя в ней, соединяясь со Христом и друг с другом, мы становимся единым живым Телом и тем самым являем Церковь бытийно, а не на словах.
Тот, кто сегодня живет Евхаристией, а завтра отказывается от нее, тот, кто сегодня любит всех братьев и сестер, а завтра — нет, свидетельствуют о разрыве в своем церковном сознании и, следовательно, о своей невозможности быть свидетелем Христа в мире.
Приступив к служению на приходе прп. Евфросинии Полоцкой в маленьком латвийском городке Карсава в 1982г., я реально пережил кризис общинной, евхаристической жизни. Со временем сложилась группа из местных и приезжих людей, которым постепенно открывалась тайна евхаристической жизни.
Пребывая в постоянном живом общении с пастырем и друг с другом, занимаясь духовным самообразованием и впитывая все лучшее из церковного опыта наших предшественников и современников — архимандрита Тавриона (Батозского), архимандрита Серафима (Тяпочкина), протоиерея Александра Меня, протоиерея Всеволода Шпиллера, митрополита Леонида (Полякова), священника Георгия Кочеткова, группа стала общиной.
Когда нам открылся миссионерский опыт воцерковления, катехизации отца Георгия, мы не только оценили его, но и пожелали принять, сообразуясь с нашими обстоятельствами жизни. Община прошла катехизацию, чтобы восполнить нашу жизнь, по-новому, глубже пережить таинство единения со Христом и друг с другом.
Моей духовной задачей было желание устроить церковную жизнь так, чтобы приход вновь обрел смысл всех таинств, в первую очередь — Таинства Крещения и Таинства Евхаристии, ибо он был утрачен. Нужно было отказаться от сложившейся практики вступления в Церковь — крещения без подготовки (с улицы — в купель). Не имея возможности создавать группы оглашаемых, я занимался индивидуальной катехизацией, сроки завершения которой зависели от степени внутренней готовности катехумена принять крещение.
Наша небольшая община, единственная пока на приходе, всегда была и ныне открыта для всех, кто желал общаться с нами, она редко пребывает только в своем составе, но всегда увеличивается за счет гостей. Живя с нами, братья и сестры сами берут из нашего скромного опыта церковной жизни все, что им кажется полезным. Дух общинной жизни передается в живом общении с приезжими братьями и сестрами, оценивается ими положительно и побуждает их к созданию новых духовных семей в тех приходах, откуда они приехали.
Вначале с какого-нибудь прихода приезжает один брат или двое-трое. Поживут в нашей общине и, напитавшись духом единения, возвращаются к себе и начинают свидетельствовать узкому кругу единомысленных и единодушных о новом для них опыте церковной жизни. Слушатели, принимая их свидетельство, приезжают в нашу общину уже маленькой группой. Всем им становится очевидно, что нужно прекращать жизнь христианина-одиночки, и они начинают учиться жить вместе, как заповедал нам Господь.
Вопреки возможному несочувствию их пастыря к созиданию общинной жизни на приходе, евхаристическому возрождению, они берут ответственность за свое воцерковление на себя, находя в лице нашей общины и в лице братьев и сестер общинного прихода храма Успения Пресвятой Богородицы в Печатниках помощников и сотрудников. Наша община помогает им пройти самый трудный, третий, этап оглашения — таинствоводственный, во время которого совершается семь Евхаристий, проводятся беседы о таинствах и догматах Церкви.
Таким образом в Латвии родилось уже несколько общин в необщинных приходах. Это чудо: в необщинном приходе рождается община! Один известный всем нам иконописец наших дней сказал: «Если перед вами плохо написанная икона, нужно молиться вопреки иконе».
Пребывая в своем необщинном приходе, родившаяся община предстает в храме пред Богом как духовная семья, являясь для прихода закваской общинной жизни. Миссия членов общины остается незаметной, они проповедуют своей жизнью, никому ничего не навязывая, но те, кто жаждет постоянного общения друг с другом во Христе, сами замечают их и вступают с ними в общение.
Разумеется, нормально, когда общинный приход рождает все новые и новые общины, создавая общинную грибницу, и мы радуемся такому, пока еще редкому в России, опыту братьев и сестер храма Успения Пресвятой Богородицы в Печатниках в Москве.
Мы к этому должны прийти повсеместно в нашей церковной жизни. Возрождение общинной жизни, соборности в нашей Церкви началось снизу, а не сверху, и это добрый признак того, что оно выстрадано и жизненно.
Теперь мне хотелось бы приложить к моему слову свидетельство Иоанна (Яниса) Калниньша, брата из рижской общины, которая проходила свой третий этап оглашения в этом году на Преображение в нашей общине.
«Могу ли я что-то говорить об общинной жизни? С формальной стороны, наша группа уже закончила оглашение, а община еще не родилась — сейчас время »пустыни".
И все-таки, думаю, определенное знание об общинной жизни, личный опыт переживания ее у меня и у других есть — община уже родилась в сердцах, и когда каждый из нас будет выбирать для себя жизнь в общине, мы будем это делать зряче, зная, что мы выбираем.
Единство братьев и сестер, прежде чем стать актуальной данностью, долго вынашивается в сердцах. Думаю, каждый много над этим потрудился в себе, внутри.
Во время нашего оглашения, еще на первом этапе, мы в нашей группе часто забегали вперед — нам хотелось быть общиной уже сейчас, теперь. Многие из нас пришли в группу, будучи уже крещеными и причащающимися, другие (те, кто во время оглашения был крещен или перешел в православие из другой конфессии — Елизавета, Иосиф, Петр довольно быстро почувствовали потребность присоединиться к телу Церкви… Иногда мы удивляли наших катехизаторов. Например, когда единодушно потребовали перевода всей группы на второй этап и взяли ответственность за двух сестер — Елизавету и Валентину, — которые к нам присоединились совсем недавно и которых уже нельзя было оставить. Была решимость покрывать чужие немощи. Катехизатору ничего не оставалось, как пойти у нас на поводу.
Меня всегда восхищало, что мы не выбирали друг друга (по общности интересов, личной склонности, близости характеров, возрасту и т.п.), нас собрал Господь такими, какие мы есть, очень разными. Я пришел в группу, не имея дружеских связей, никого не зная…
Изначально наше общение уже было узким путем, тернистым и радостным. Меня восхищала эта способность, которую дает Христос, любить не по выбору, тайна христианской любви, изливающейся на всех.
И в то же время отношения с каждым из членов группы сразу становились личными, особыми, «своими», приобретали глубину.
Каждого знаешь в лицо и по имени, близко. И было большое желание углублять эти дружеские отношения, желание взыскать в брате друга, желание достичь еще большей избранности, чтобы каждый из нас был избран Христом (и в этом качестве мы и встретились в группе), чтобы каждый стал избранным и для другого, чтобы я избрал брата для себя, так же как избрал его Христос, и чтобы эта тайна Христова повторилась между нами, братьями.
Пожалуй, для оглашаемого такие задачи были трудноваты. Было желание сердца, человеческое ожидание, но были и собственные грехи, немощи, которые разрушали многие надежды. Часто мне в группе было очень тяжело… Преображение отношений (это было и личным, и общим событием) наступило во время третьего этапа и примерно двух предшествующих недель, которые как бы срослись с ним, были его ожиданием, постом. Мы все, 14 человек, включая двухмесячную Марию, приехали в Карсаву и третий этап начали на Преображение.
То, что мы не могли сделать своими силами, то совершил Бог в эту неделю. То, что отягощало совместную жизнь и общение, а также усталость от взаимных недостатков оказались чем-то маловажным, стали таять, исчезать. Как бы что-то ожило, открылся животворный источник, повеяло Духом Животворящим. Конечно, здесь самое важное — семь литургий вместе. И этот дар нам был дан. Кровь Христова очистила, преобразила, оживотворила нашу общность. Можно сказать, что каждый причащался вместе с каждым, каждый причащался столько раз, сколько причащались все его братья и сестры. Значит — все уже одно Тело.
Жизнь в общине — это жизнь преизбыточествующая, жизнь не одною жизнью (своей), а многими. Спрашивают, не ограничивает ли община личной свободы. Но, думаю, самое тягостное рабство — рабство у самого себя, т.е. жизнь нетворческая. В общине ты избавлен от этого рабства, в общине — жизнь творческая, дана возможность постоянного обновления (если только ты сам не станешь спать), возможность неограниченно учиться друг у друга, видеть в других лучшее, чем то, что есть у тебя, стремиться к этому лучшему, возможность восполнять чужие немощи и самому находить восполнение в братьях и сестрах, вместе решать новые задачи.
Жизнь в общине раскрывает ту же тайну, которой жива Церковь, семья, брак — тайну Святой Троицы, тайну единства (единосущие при различии лиц).
Тайна Божия становится тайной человеческой, моей и моих братьев и сестер, нашей с ними внутренней. Именно в общине можно узнать, что такое Церковь и что такое человеческая дружба. Это догматика, сведенная в повседневную жизнь, будни, созерцание, перешедшее в деятельность, Евангелие, написанное в сердцах, благодатная жизнь, Богочеловечество.
В общении с братьями и сестрами постигается тайна самоотречения, «потери, погубления души своей…», «полагания души за други», вольной смерти.
Хочу засвидетельствовать еще об одном чуде, которое я наблюдал в нашей группе-общине. В братском общении, благодаря ему и параллельно с ним, получает расцвет личная мистика, интимное приобщение тайнам Божиим.
Тайны Божии постигаются в повседневности, здесь, рядом. Вдруг происходило, что брат или сестра «отверзали уста» и в немногих словах произносили что-то такое, что слышавших приводило в тихое изумление. Произнесенные слова были продолжением каких-то общих разговоров, которые велись ранее. Эти слова — плод общения не умов только, но общения сердец. Общая жизнь, общая приобщенность тайнам переливалась в каждого и продолжала жить в нем, даже когда пространственно мы были разделены".
