Святой Нил Сорский как выразитель церковной традиции
Традиция святых, от апостолов до наших дней, сохраняется Церковью для того, чтобы мы могли сконцентрировать свои силы для свидетельства и чтобы нам не бояться того креста, который cвязан с этим свидетельством.
Свидетельство — великая радость и великий свет, свидетельство о Христе всей жизнью. Но нести этот крест приходится через тернии. Приходится преодолевать тяжесть, инерцию внутри себя — инерцию мышления, инерцию чувств, инерцию расслабленности нашей воли, когда нам кажется, что куда бы ни вывело — все хорошо, «все от Бога», и если мы меньше будем руководить собою и обстоятельствами — лучше будет всем, потому что мы ничего доброго сами сделать не можем.
Существует инерция разного рода. Конечно, есть и инерция духа: если дух отяжелевает, тяжелеет, то и в духовной жизни появляется инерция. Вспомним слова Священного писания: «Духа не угашайте». Значит, дух можно угасить!
Дух подобен огню, подобен раскаленной лаве, которая имеет в себе огромную силу, несет с собою огромную энергию. Но если угасить, застудить ее, то она превращается в камень, подобно тому, как в соляной столб превратилась жена Лота, однажды обернувшись назад. Так же оборачивались назад и иудеи, шедшие из Египта, вспоминая мяса египетские, — удовольствия египетской жизни, хотя там они были рабами.
И в наше время сплошь и рядом мы видим то, как люди оборачиваются к Египту, к стране тьмы, к стране рабства. Им кажется, что коли прежде было больше колбасы или чего-то подобного, то жизнь была и лучше.
Как часто люди не боятся угашать свой дух и дух своих ближних! И тогда возникает всё та же инерция духа, которая все более и более делает непохожим сам этот дух на благодать, на Дух Божий.
Человек так дивно устроен Господом, что его дух вполне может сочетаться с Духом Божьим, его, человеческий, дух может быть столь легким, столь прозрачным, столь быстротекущим, столь свободным, что он может действительно соединить человека с Богом, Божьей благодатью. Если наш дух тяжел, мрачен, если он инерционен, массивен, кондов — тогда не происходит этого соединения. Даже если кажется, что в нашей духовной жизни ничего неверного нет. Как часто в нашей истории происходило нечто подобное, и не только во времена раскола XVII века, когда именно тяжесть духа придала такую инерцию церковной форме! Сама по себе эта форма была православная, она была не плоха, но вот эта кондовость православной жизни привела к тому, что она не смогла вместить в себя никакого изменения, не смогла показать в себе признаков жизни, признаков свободы — и раскололся дом внутри себя. И до сих пор люди страдают от этого раскола.
Но отчего пошел этот дух тяжести и кондовости в современной православной русской жизни? Как нам не вспоминать времена более ранние, когда боролись «стяжатели» с «нестяжателями», когда боролась формально-культурная и социально-экономическая сторона жизни церкви с жизнью более легкой, духовной, пророческой, когда не просто ради аскетических подвигов заволжские старцы призывали людей быть свободными, а они знали, что сама она — гарант подлинной жизни Церкви в ее полноте?!
И вот эта гарантия была отвергнута. Ради стяжаний были искореняемы в церкви «нестяжатели», благочестивые люди. И несмотря на то, что преподобный Нил Сорский, основатель и вдохновитель этого движения «нестяжателей», был потом как бы случайно (но мы знаем — по воле Божьей, и притом одновременно с преподобным Серафимом Саровским) признан церковью святым, остались и действуют постановления соборов и писания святых нашей церкви, осуждающие «нестяжателей» и требующие смертной казни еретикам.
К сожалению, мы подчас плохо знаем собственную историю, и поэтому неверно можем оценить исторические ошибки церкви. В Италии в XIII веке тоже были спиритуалы-францисканцы и Якопо ди Тоди (1230 — 1306), судьба которых напоминает судьбу наших нестяжателей. Не будем сейчас судить главу «стяжателей», преподобного Иосифа Волоцкого, чудотворца, не будем говорить о нем, Бог ему Судия. Мы говорим о том, какие тенденции в нашей церкви повлияли на нашу жизнь трагически, когда жесткое закрепление соборами тех или иных форм благочестия привело к тому же открытому расколу в XVII веке, когда уже одна партия «стяжателей» победила другую партию «стяжателей».
Патриарх Никон и протопоп Аввакум были главами этих партий. Слава Богу, мы не считаем себя «никонианами» и никогда не причисляли к лику святых патриарха Никона, хотя и жалеем его за его осуждение. Это был выдающийся человек. Но старообрядцы канонизировали протопопа Аввакума. Впрочем, был и повод: вспомним о кончине этого старца. Однако и та, и другая партии несли в себе и с собою один и тот же дух — дух агрессии, тяжелой, кондовой формы благочестия, тот дух инерции, который мог мстить, унижаться и унижать в так называемом «христианском» государстве. И это мы видим в дальнейшей нашей истории, вплоть до наших дней, когда малейшая попытка освободить дух, не гасить дух вызывает жесткую, непримиримую оппозицию. Мы можем только сожалеть об этом. Пока нам еще чаще всего удается избежать столкновения лоб в лоб с этой тяжелой, кондовой, инерционной духовной (страшно сказать — духовной) силой.
Действительно, ведь эта сила духовная. Мы не можем сказать, что люди, выступавшие на стороне Иосифа Волоцкого, патриарха Никона и так далее, вплоть до наших дней, совсем уж не духовные или не благочестивые. Грехи бывают у всех. Дело не в том, сколько их у того или другого человека, а в том, — можем ли мы сохранить дух свободы, дух пророчества, можем ли мы быть верными Святому Духу, Его дыханию в Церкви.
Существует серьезная опасность для всех нас потерять этот Дух, и тоже как бы сгуститься, и опуститься на землю или далее в нашей духовной жизни. Эту опасность многие чувствуют, даже те, которые, может быть, плохо знают историю, плохо знают, откуда что берется и к чему ведет. Но наверное, просто веяние Духа Святого открывает нам, что это за опасность. И поэтому так важно для нас достойно наследовать традицию святых апостолов, испытывая себя, вникая в себя, концентрируя в себе все то, что может противостать духу инерции, духу тяжести.
Подчеркиваю еще раз даже если это тяжесть духовная. Мы часто гонимся за духовной жизнью, но качества духовной жизни не различаем, не разумеем, и поэтому впадаем во множество грехов и страстей, часто «оборачиваемся назад, взявшись за плуг», часто повторяем ошибки, которые, кажется, стыдно повторять после всех уроков, полученных из нашей истории.
Святые со времен апостолов смогли проповедовать Слово Божье, проповедовать Христа и победить неверие и зло в этом мире, в огромном количестве сердец, потому что их дух был свободен, потому что они могли не только обрести этот дух, освободив сердце от всего тяжкого, заполняющего его, но и могли пронести этот дух через свою жизнь, служа им Богу и ближним во всякий день своей жизни. И мы радуемся Духу Святому, радуемся благодати, радуемся Любви и Свободе в Церкви, когда бы и от кого бы ни проявлялось это действие Духа. Но при этом мы иногда бываем легкомысленны, как дети. Так же, как это было с древнейших времен в нашей церкви. Вспомним второй и третий века, перед которыми многие и многие согласны были бы и сейчас преклониться. Наступали гонения, и дух собирался, люди были готовы даже на мучения и смерть ради Христа, они были готовы бросить все, сложив к ногам Христа. Но вот гонения ослабевали, кажется, налаживалась обыкновенная, человеческая, нормальная жизнь — и что же? Дух остывал. Остывал настолько, что люди были уже не готовы нести этот пламень в руках и в сердцах своих. И тогда происходили нестроения, расколы, церковные болезни в большом числе. И святые, как это ни парадоксально, часто говорили, что «кровь мучеников — семя христианства». Они благословляли времена притеснений и гонений, потому что тогда горел дух христианский, тогда были видны не следы Духа, а явления Самого Духа в силе.
Так и у нас, в наше время. Ослабли внешние гонения, все меньше и меньше становится притеснений. Но что мы видим? Если мы способны хоть немного различать знамения времен, то мы даже в самом ближайшем прошлом часто видим то доброе, высокое, свободное, чего теперь нет. Недавно, мне довелось по роду моих занятий и обязанностей, смотреть некоторые церковные материалы (в частности, «Преображенских соборов» нашего Братства) начиная с 1991 года. Много ли прошло времени с тех пор? Но я был уязвлен в самое сердце именно тем фактом, что очень многие возможности церковной жизни, которые тогда были открыты, явны, прозрачны, теперь не существуют вовсе. Их нет, они погребены под тяжестью духа, остывшего, охладевшего, принявшего только лишь определенные очертания, но потерявшего свободу. Это всего лишь три-четыре года, это те годы, когда, кажется, могло бы происходить так много великого и славного в нашей церкви, в нашей стране.
Мы не однажды говорили о том, что покаяться мы так и не смогли, призывали себя и других к покаянию и радовались самой возможности этого призыва, но покаяться не смогли, не смогли соединиться в этом покаянии в единый хор, в единый глас пред Богом. Частное покаяние людей происходило, происходит и будет происходить, и конечно, есть частные же плоды этого, но общенародного, даже общецерковного покаяния мы не видим. Поэтому мы не видим того обновляющего, освежающего веяния Духа, который так необходим нашим заскорузлым сердцам, всей нашей жизни.
Можем ли мы на это повлиять? Кто мы — малая кучка людей, имеющих столь небольшие, по человеческому суду, возможности? Если мы вспомним, что двенадцать Христовых апостолов смогли перевернуть весь мир, поставив его с головы на ноги, то наверное, мы не будем унывать. Все-таки, слава Богу, мы соединены со всею Церковью, и можем надеяться, что благодаря помощи Божьей мы освободимся от этой инерции духа, и души, и тела настолько, чтобы наше свидетельство, пусть уж, конечно, не стало бы подобным, но хотя бы не противоречило тому свидетельству, которое является основным в Церкви, — свидетельству апостолов, пророков и святых, таких как Нил Сорский.
Если мы отвергнемся себя, возьмем крест свой и последуем за Христом, Господом нашим и Учителем, единым нашим Учителем и Господом, то мы сможем достойно помянуть сердцем нашим этих святых.
Будем помнить, что какая бы традиция ни вливалась в церковную жизнь, она может быть воцерковлена только этой силой свободного духа. Будем стремиться к откровению, к явлению именно этой силы в нашей жизни, чего бы это нам ни стоило. Не будем пугаться платить за те великие дары, которые сами же мы взыскуем в нашей христианской жизни.
Если мы будем в состоянии вместить хотя немногое из того, чему учит нас Господь, чему учат нас апостолы, чему учат нас все святые, чему учит нас великая духовная традиция земли Российской, если мы будем способны вместить в себя это высокое учение, лишенное всякой излишней инерции, но не лишенное формы, то мы и прославим наших святых от всего сердца.
Будем же просить нашего Господа о том, чтобы это было так. Будем просить Господа о том обновлении и освобождении нашего духа, без которого никто не сможет прийти к Господу и стать чадом Небесного Царства. Будем дерзновенно и открыто противостоять всякому охлаждению духа в себе и вокруг себя. Не будем, «взявшись за плуг, оборачиваться назад», но будем, как сказал апостол Павел, «забывая заднее, простираться вперед, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе».
