Проповеди в радиопередачах «Воскресение»
…С молитвой и благословением, с верой, что эти стены, хотя и обрамляют такое малое пространство, принадлежит оно Богу. И нельзя назвать его ни малым, ни великим.
Еще студентом я участвовал в богослужениях, которые проходили в храме, помещавшемся в одной маленькой комнате. В службе принимали участие известные всем тогда братья Ковалевские, иконописец Успенский, Владимир Николаевич Лосский и другие, о которых, может быть, многие уже и не помнят.
В храм можно было пройти только через длинный темный коридор, в котором встречались кошки и крысы одновременно, что производило ужасающее впечатление на мое юношеское воображение. Коридор заканчивался дверью, ведущей в комнату с крайне бедным убранством: фанерный иконостас, иконы бумажные. Пара икон, правда, были настоящими, уже тогда написанными Успенским. И вот, приехал к нам из Литвы епископ митрополит Елиферий. Я помню, как священник приветствовал его и говорил: «Владыко, простите, что мы Вас принимаем в таком убогом храме». Епископ остановил его и сказал: «Никогда не называйте храм убогим. В нем живет Бог, и поэтому этот храм шире небес».
Это я запомнил навсегда. Каким бы малым и архитектурно несовершенным ни был храм, он всегда больше вселенной – это место вселения невместимого Бога.
Закладывается храм, возводятся стены… Потом он освящается. Это означает прочтение молитв. Освящаются стены, иконостас, каждая икона, престол, на котором будет совершаться богослужение. Освящаются все покровы на этот престол, все сосуды храма, одежда священников. Освящение происходит не каким-то магическим обрядом, а благословляется так, чтобы оно стало Божиим и больше не могло принадлежать никому и ничему другому. Храм освящает епископ или священник, но уже не полным, а малым освящением. Но кто бы ни освящал храм, он всегда говорит: «Господи! В этом обезбоженном мире этот клочок Твой. Ты здесь нераздельно хозяин».
***
Несколько раз я употреблял выражение «живой Бог». Разве Бог может быть неживым? Откуда такое выражение?
Для меня Бог – это живая и животворящая сила; противопоставление тем изваяниям и статуям, идолам, которым поклонялись язычники. Эти статуи могли быть прекрасными, но они мертвы. Это камень, который служил средоточием внимания в их молитве, так как легче молиться на лицо, чем в пространство. Статуи выражали те или иные свойства, приписываемые Богу, вернее, языческим богам, однако они были предметами, сотворенными человеком. Тогда как Бог, о Котором мы говорим, Сам в Себе жив, не нуждается в нас, чтобы быть Собой. Он как бы доносит до нас свет, тепло и жизнь одновременно. Вот почему я употребляю слово «живой Бог» – Бог, являющий в Себе не что иное, как полноту жизни, которой Он может наделить и меня.
Конечно, в понятие Бог люди вкладывают разное. Русское слово бог происходит от санскритского бога, которое означает богатый. И в катихизисе говорится, что Бог – Вседовольный, Всебогатый. Не в том смысле, что говоря на современном языке «Он доволен», а что у Него нет недостатка ни в чем. Он имеет полноту всего. И поэтому Бог сотворил человека не по необходимости, а только по любви, чтобы поделиться с ним жизнью, своим существованием. Хомяков говорил, что слово бог происходит от славянского слова быть, т.е. Тот, Который есть. В Котором нет ни сотворенности, ни момента, когда Его не существовало. Он самое бытие в полном, торжествующем, ликующем, победоносном смысле. В западных языках, например, немецком или английском, Бог – Gott или God – происходит от одного древнеготского корня и означает: Тот, перед Которым падаешь на колени, когда Его встречаешь. Это замечательно, потому что еще раз подтверждается тот факт, что наш опыт Бога ненадуманный. Что люди, которые говорят о Боге, в какой-то момент вдруг ощутили, что находятся перед непостижимым Величием, Святыней, перед Кем-то не предметом, не статуей, а Тем, Кто является полнотой жизни, силы, красоты, полнотой бытия.
Я помню молодого человека, который как-то ночью шел по городу и вдруг на одном из мостов, перекинутых через Сену, почувствовал присутствие Божие. Посреди моста он упал на колени и поклонился до земли. Вот момент, когда можно сказать: Он встретил Бога. Его бросило на колени сознание присутствия Бога. Причем не раболепно, а с полным пониманием, что это единственный способ, который у него есть, чтобы выразить: «Я Тебя почитаю, я Тебя люблю, поклоняюсь. Всю свою жизнь хочу отдать Тебе, если только смогу и если Ты мне поможешь».
Да, такого Бога мы называем живым Богом. Он не изваяние, не представление, не философская концепция, а жизнь, торжествующая и ликующая.
***
В одной из предыдущих бесед я уже говорил о том, что в Церковь входят путем крещения. Спаситель Христос говорит нам о Себе, что Он – дверь, через Него человек входит в область, которая иначе остается для него закрытой. Если мы живем во Христе и Он в нас, если мы сроднились с Ним настолько, чтобы познавать и понимать все как бы изнутри Христа, перед нами распахиваются врата вечности. Он это говорит очень ясно, хотя на славянском языке это звучит не совсем просто: «Я дверь овцам. Кто Мною войдет, тот и войдет, и выйдет, и пажить обрящет». см. Иоанна 10:9
Чтобы войти в Церковь, — конечно, не физически, физически можно войти туда без всяких затруднений, — а как в пространство Бога, и принадлежать Ему, надо обратиться к Христу и войти туда через Христа. Это значит сделать основным содержанием своей жизни то, что Ему дорого, что составляет Его сущность и ради чего Он жил, проповедовал и умер. Но все, что привело к Его смерти, из-за чего Его отвергли и распяли, против чего Он восставал — это унижение самого человечества должно быть отвергнутым нами навсегда. Так, говоря языком Священного писания, надо жить во Христе и умирать с Ним. В шестой главе Послания к Римлянам апостол Павел ясно говорит о том, что такое крещение. Это значит погрузиться во Христа так, чтоб с Ним умереть и вместе с Ним ожить.
И если в действительности Христос станет нашим Вождем, Идеалом и Образом Человека в высшем смысле этого слова, то не трудно и умереть с Ним, отвергнув все, что Ему чуждо, и жить со всем тем, что Ему дорого. Таким же отношением, как ко Христу, должно быть наше отношение к человеку, которого мы уважаем и любим. Один из Отцов Церкви, кажется, в шестом веке, говорил, что, пока юноша не встретит девушку, которую полюбит, он окружен мужчинами и женщинами. Но когда он ее встретит и она станет его невестой, то оказывается, что он окружен только людьми. Если возможны такие взаимоотношения между мужчинами и женщинами, то тем более понятно оно по отношению ко Христу, Который является для нас образом, совершенством Человека. Он говорит нам: «Я вам дал пример. Последуйте ему. И Мною, как через дверь, вы войдете в вечность, которая является Моей областью».
Поэтому, для того, чтобы войти в Церковь… входят в нее путем Крещения. То есть путем умирания, отвержения того, что недостойно человека, и, значит, недостойно Бога в нас. И наоборот, принятием всего того, что является истинно человеческим, и это открывает нам путь в божественное.
***
Только что до нас дошла страшная весть о том, что зверски убит один из выдающихся священников Русской православной церкви Московской области о.Александр Мень. Он был выдающимся человеком во многих отношениях. Он был широко образованным человеком, в особенности в области философии и религии. И он пользовался громадным авторитетом среди ищущих веры. К нему приходили многие. Неверующие, которые никогда не знали Бога, потерявшие надежду и радость жизни; приходили к о.Александру, чтобы он помог им открыть для себя новую жизнь… Люди трудной судьбы, многие из них — евреи. Некоторые искали, — и находили, — полноту своей веры во Христе. Всех он принимал с уважением, любовью и пониманием, открывал им новый путь жизни.
И встает перед нами вопрос: кто смог совершить такое злодеяние? Едва ли разбойники-грабители. Он был бессребреником, и взять у него было нечего. Едва ли это просто безбожники. Потому что сегодня неверующие больше не убивают верующих за то, что они распространяют веру. Скорее всего, был он убит какими-нибудь изуверами, которые из Евангелия! не поняли, каким становится человек, принимающий Христа. Как сказал апостол Павел: «Нет больше ни язычника, ни еврея, ни грека, а все одна тварь во Христе». см. Галатам 3:28 И вот, он был убит. Изуверами. И это покрывает нас всех и стыдом, и глубокой болью. Потому что если люди, верующие в Россию, не могут понять, что говорит нам Евангелие, какую весть новой жизни, обновления оно нам приносит, то неужели нет никакой надежды, чтобы они поняли, что вся Древняя Русь покоится на евангельской проповеди о единстве человеческого рода? О том, что во Христе все делается новым? «Се Аз все творю новым». см. Откровение 21:5
Какова же их судьба? Пусть они задумаются над этим.
16 сентября 1990
***
Когда мы крестимся, то тем самым мы обязуемся выполнять какие-то условия. В первую очередь — верить во Христа, принять Его как своего Друга, как Идеал нашей жизни, Указывающего путь, Который всегда будет идти с нами рядом, нас поддержит, поможет, выправит нашу дорогу. Который, в конечном итоге, сам станет Путем нашей жизни, Правдой и Истиной внутри нас.
И тут правомерно встает вопрос: каким же образом мы можем крестить детей, которые всего этого не знают и смогут научиться этому лишь много лет спустя? Я думаю, что взрослый человек осознает умом то, что по сути уже знает нутром. Иначе выдумать это мы не можем. И поэтому изнутри ребенок может знать все гораздо больше, чем взрослый человек, стремящийся объяснить ему это словами. Для того чтобы креститься, нужна чистота сердца, открытость, способность доверительно отдать себя тому, кто тебя любит. Именно это в ребенке уже есть.
Однако этого недостаточно. Если человек всю жизнь останется ребенком и у него будет только открытость без содержания; если он будет, как две раскрытые руки, которые ничего еще не получили, то, конечно, он не вырастет в полную меру своего крещения. Но, с другой стороны, в том и состоит задача родителей, наставников и всей Церкви, чтобы внутренний опыт, который с рождением был дан человеку, постепенно пронизал все его душевные силы, чтобы сердце его раскрылось, углубилось, очистилось; ум просветлел и стал бы способным понимать и выражать тот опыт, который в какой-то мере уже невыразим словами (но в той степени, в какой он выразим, он должен быть выражен). И, наконец, чтобы то, что у тебя в сознании, охватило бы твою волю и двинуло бы всю твою жизнь, включая и телесную жизнь.
Вот почему мы говорим, что в Церковь входят путем крещения. Имеется в виду не определенный обряд, который делает нас полноправными членами Церкви, но через определенный опыт, вводящий в ту область, которая является областью Христа.
14 октября 1990
***
В прошлой своей беседе, в ее конце, я говорил о том, что мы можем крестить детей, потому что они обладают открытостью, простотой, способностью изумляться и не ставить под вопрос внутренний опыт только потому, что их ум не может охватить ту тайну, которая живет в Церкви. Именно так, мне кажется, крестилась Русь во времена Владимира Святого. Богословского обучения, катехизации требовалось удивительно мало. Но дальше Русь должна была созреть умственно, волей, всем содержанием жизни. И, к сожалению, в значительной мере Лесков оказался прав, когда он в XIX веке говорил, что Русь была крещена, но не была просвещена. Свидетельством этому — отдаление от веры миллионов людей в период революции.
Я думаю, что сейчас жизненно важно для России (и для Запада), чтобы взрослых крестили только с должной подготовкой. Или, если эта подготовка минимальная, она должна включать в себя знание абсолютных основ: крестятся во Христа. Человек должен соединиться со Христом, для того чтобы желать крещения, и только в этом соединении он может расцветать.
Если человек до крещения не получил достаточного образования в этой области, он должен восполнять его, но уже в среде церковной, чтобы понимать о Боге, о любви Божией — не как о сентиментальном отношении, а как самоотдаче Бога нам. Чтобы мы, люди, могли приобщиться не только к тому, что у Него есть, но и к тому, что Он Сам есть. Поэтому сейчас перед нами стоит задача и на Западе, и на Востоке, чтобы те толпы, которые приходят в Церковь, получили от нее все, что можно, чтобы до них дошла тайна веры, духовности, Божественного присутствия. В первую очередь до сердца, сначала каким-то оптовым, невыразимым восприятием. Но потом чтобы это восприятие было углублено размышлением, пониманием. Чтобы все, что выразимо, было облечено в слова, образы, понимание, было достоянием каждого человека.
21 октября 1990
***
Когда человек приходит в Церковь и выражает желание креститься, мы не имеем права безоговорочно его крестить, не выяснив прежде, насколько он готов стать христианином. Бывает, что человек хочет креститься как бы за компанию, видя, что он живет в обществе крещеных людей и что он стоит как-то особняком. Я помню человека, который мне сказал: «Я хочу креститься». И на мой вопрос: «Почему?», он мне ответил: «Я же не собака!». Этого недостаточно. Так все же не крестятся… Многие хотят креститься с недостаточным пониманием христианства, в этом случае душа их еще не готова раскрыться и принять Бога.
Смысл Крещения может быть понятным любому человеку: если между людьми не устанавливаются взаимоотношения уважения, любви и желания быть заодно друг с другом, то нечего и говорить о том, что мы едины. Также мы не можем стать едиными со Христом, когда думаем только о себе или, например, когда крещение для нас является чисто формальным или общественным действием. Я очень не люблю и в большинстве случаев отказываюсь крестить детей в семьях, которые сами не живут христианской жизнью, а в церковь приходят лишь на крестины, свадьбу да на свои похороны. Правда, есть другие священники, которые более открыты сердечно, чем я. Они берутся их воцерковлять и крестить, но я не хочу больше этого делать, потому что мне больно видеть, как во время крещения на вопрос: «Соединяешься ли со Христом?» человек отвечает: «Соединяюсь!», а потом никогда больше о Боге не вспоминает.
Поэтому я говорю, что надо преподать минимум умственных понятий и ввести человека в какой-то внутренний опыт раньше, чем он сможет креститься. Как нельзя вступать в брак только потому, что тебя к этому влечет какой-то расчет или внешние соображения. Это, мне кажется, очень важно помнить. Не через входную дверь люди вступают в Церковь, а через приобщенность ко Христу, который Сам является Дверью, Которая воскрывает Себя и нас и впускает в вечность Божию.
28 октября 1990
***
Все мы помним, как у церковной притолоки стоял мытарь. Он смотрел в церковное пространство, верой каких-то людей изъятое из безбожного мира и отданное Богу. Он понимал, что это Его область, Его дом, место, где Он живет и имеет право жить. Здесь Он хозяин. Сюда приходят к Нему как к Наставнику, Отцу, Хозяину жизни нашей. И первыми словами его, единственными словами были: «Боже, милостив буди мне, грешному». см. Луки 18:13
Мытарь отдавал себе отчет в том, что он не имеет права вступать в эту божественную обитель. Что он слишком осквернил себя и слишком далек от Бога, Его святости и красоты. Пути Божии слишком далеки от его путей, чтобы он имел право просто вступить и идти в Храм. Потому что он понимал сердцем то, чего не понимал фарисей: отношения между Богом и человеком – отношения сердечные. И нельзя быть просто исполнителем заповедей, будто это внешний закон, и думать, что ты квит с Богом только потому, что выполнил то или иное правило. Это не отношения, а отсутствие всяких отношений.
И вот, каждый из нас, вступая в Храм, должен бы остановиться у притолоки, перекреститься благоговейно, внимательно… Наложить на себя крест и сказать: «Я Христов. И несу на себе, пусть в малой степени, крест распятия. В том смысле распятия, что я отрекаюсь от всего, что является злом, неправдой, нечистотой. Что безбожно, недостойно ни меня, ни Самого Христа, отдавшего Свою жизнь за меня». И посмотреть на храм… Нашему взору открывается пространство, разделенное на две области. В одной части стоит весь народ. Разделяет их преграда, за которую народ не заходит. В чем смысл этого деления? Что это значит? Устройство церкви глубоко символично: мы все на пути ко спасению, но еще не достигли той полноты, которая является Царствием Божиим. Туда, где мы стоим, пришел Христос. Бог пришел в мир. В эту область сошел Святой Дух. Часть, заповедная для входа, это область, в которой живет Бог полнотой Своей жизни и куда мы устремлены, но до которой мы еще не дошли.
28 октября 1990
***
Итак, храмовое пространство разделено на две части…
Большая его часть, где стоит народ Божий, и малая часть, которая называется алтарем и закрыта от народа высоким иконостасом. Это значит, что мы одновременно и в Царстве Божием, но только на подступах его, на пути к нему. Потому что корабль Церковный, то есть та часть, в которой стоит весь народ, представляет собой человеческий мир, всех людей, которые уверовали во Христа, отдали Ему свое сердце и жизнь, вставшие на путь полного духовного возрастания до момента, когда они сами войдут в глубины Божии. Когда, по слову апостола Петра, они станут причастниками Божественной природы, когда они приобщатся к вечности Самого Бога, жизни Самого Бога.
Алтарь… Алтарь напоминает нам о том, что путь наш еще не закончен, не все принадлежит в нас подлинному человечеству, обоженному Человечеству. Что за пределом Земли есть тайна Божия, которую еще мы не постигли. Иногда мы можем ее видеть издали, иногда очень близко от себя, но она нас зовет.
Между дверями и глубиной храма проложен целый путь, по которому можно идти всю жизнь через крещение, исповедь и покаяние, через молитву, через участие в богослужениях. И, наконец, у врат самого алтаря нас причащают Святых Тайн. Причащают Тела и Крови Христовых, Которые, как огонь, входят в нас, разливаются по нашим жилам и не только духовно и душевно, но и телесно, Которые приобщают нас к Человечеству, обоженному Человечеству Господа Иисуса Христа.
Хотя войти за этот предел нам еще не дано.
4 ноября 1990
